Пламя и крест. Том 1 (ЛП)

Поскольку солдаты не нашли тело парня его, видимо, забрали с собой. Вопрос только в том, признали они его за своего или же хотели допросить или помучить. Инквизитор надеялся, что черноволосый был жив, и что обряд не будет проведён впустую. Он также надеялся, что никто не удивит его во время путешествия, ибо, во-первых, он был в это время беззащитен, а во-вторых, то, что происходило с его телом, могло не только напугать обычных людей, но заставить их принять инквизитора за чернокнижника. И слишком ироничным окончанием его жизни было бы, если бы он закончил её на наскоро сложенном костре...

Для вхождения в транс не требовалось многого. Точнее говоря, нужны были две вещи. Одной из них было наполненный водой ушат, достаточно большой, чтобы внутри поместилась голова. И такой ушат как раз стоял в углу комнаты. Второй вещью был кусок ткани, оторванный от рубашки парня. Ловефелл возблагодарил Бога за то, что после того, как отмыл руки Анны-Матильды, машинально сунул этот клочок материи за пазуху. Теперь он должен был стать ключом к успеху.

Ловефелл разделся до пояса, опустился на колени и произнёс молитву. Затем придвинул ушат, наклонился и сунул голову в воду так, чтобы она погрузилась в неё аж до шеи. Задержал дыхание и крепко зажмурился, хотя это и не могло ни помочь, ни навредить ему в ходе ритуала.

Всё началось как обычно. С шума в ушах и расплывающихся под закрытыми веками красных кругов, которые, по мере того, как заканчивался воздух, превратились в кровавую завесу. Позже он почувствовал нарастающую боль в лёгких, отчаянно жаждущих хотя бы глотка воздуха. В этот момент всегда появлялся страх. Независимо от того, что инквизитор уже так много раз проводил этот ритуал, что это стало для него почти привычным. Это был просто необузданный страх человека, которого лишают воздуха. Но этот момент нужно было перетерпеть, ибо когда желание дышать стало единственной мыслью, Ловефелл ворвался в иномирье.

Как обычно, он воспринимал иномирье как вихрь пламени. От ярко-жёлтого и до напоминающего цветом наичернейшую сажу. Но это по-прежнему было пламя. В большинстве своём смертельно опасное. Иногда в нём лежали многоногие ползучие существа, которые чаще всего быстро ускользали куда-то в пустоту, но иногда поднимались на задних ногах и вперивали в Ловефелла странный взгляд бестелесных, бесцветных глаз. Глаз, затопленных ненавистью ко всему живому. Никогда ещё не случалось, чтобы какая-либо из этих тварей напала на него, но инквизитор знал, что должен быть готов к подобной ситуации и уметь эффективно защититься в случае нападения.

Кусок материи, который он собирался использовать, поблёскивал, словно чистое серебро. Он сосредоточил на нём внимание. На лоскуте, оторванном от рубашки черноволосого. Теперь он должен был связать её астральный нитью с владельцем. Подобная попытка несла с собой большой риск. Если парень был мёртв, то созданной связью сможет воспользоваться кто-нибудь из существ, обитающих в иномирье. И, безусловно, сразу после этого не колеблясь напасть на инквизитора, желая захватить и забрать себе его силу. Для жителей Юнглинстера дело завершится тем, что они найдут полуголого Ловефелла с головой в ушате, наполненном водой, и будут задаваться вопросом, что заставило инквизитора принять столь смертоносную ванну. Но если молодой человек был жив, то астральная нить свяжет его с предметом, который принадлежал парню. Свяжет настолько сильно, что ещё как минимум два дня инквизитор будет в состоянии видеть её в реальном мире. Тонкую, почти прозрачную, словно паутинку бабьего лета, свисающую в залитом солнцем лесу.

Установление этой связи напоминало попытку протянуть конопляный канат через узкое игольное ушко. На первый взгляд это казалось невыполнимой задачей. Однако Ловефелл не только должен был её выполнить, но и сделать это действительно быстро. В противном случае он задохнётся от недостатка воздуха, его тело ослабнет, а он сам останется в ушате, с лёгкими, заполненными водой. Инквизитор сконцентрировал все силы, чтобы изменить реальность под свои представления. Вот перед ним толстая верёвка и ушко иголки, а он должен превратить их в нить и ворота. Когда он сосредоточился на этой задаче, то увидел, что пламя начинает опасно колебаться, и бьющий от него жар становится всё более невыносим. Ему нельзя было поддаваться слабости, он не мог отвлечься. В этом, как обычно, помогла молитва, способствующая успокоению разума. Пламя приблизилось, узким языком проехалось по плечу инквизитора. Ловефелл не позволил боли лишить его концентрации. И, в конце концов, ему удалось. Серебряная нить, напоминающая блестящую верёвку, протянулась в пространство. И как раз вовремя, ибо пламя снова скользнуло по руке мужчины.