Пламя и крест. Том 1 (ЛП)

– А вы знаете, господин Ловефелл, что они не делают различий, имел их хозяин тяжёлую руку или пытался облегчить жизнь подданных? Ко всем нам они относятся одинаково, независимо от того, как мы поступали. Раймунд Серый Плащ заморил в подземельях с сотню крестьян, собственноручно пытал детей на глазах их родителей. Сажал на кол, велел отрезать руки и ноги, вырывал носы и уши. Они утопили его, кажется, в выгребной яме, а его семью... – Он махнул рукой. – Не хочу говорить, какие зверства над ними учинили. Но у Лотара было мягкое сердце. В начале весны раздавал бедным еду, давал без процентов в долг на инструменты и зерно, а зимой позволял крестьянам рубить деревья в своём лесу. Он говорил: «День, в который не сделал доброго дела – потерянный день». Вот они ему и отплатили. Его собственные слуги открыли ночью ворота замка.

Инквизитор уже слышал подобные истории и, что ещё хуже, в значительном большинстве они были правдивы. Мятежный кровожадный сброд на самом деле не обращал внимания, кого мучает и убивает. Милосердный аббат, использующий монастырские припасы чтобы накормить голодающих, был столь же хорошей целью как жестокий правитель, позволяющий своим подданным подыхать от голода. Здесь не имели значения хорошие или плохие поступки, а лишь факт принадлежности к ненавидимому сословию «благородных господ».

– Идите уже, господин Ловефелл, – приказал Бастард, по-прежнему глядя на долину, расстилающуюся у подножия замка. – Отдыхайте, ведь завтра вам предстоит отправиться в дорогу.

* * *

Инквизитор выполнил миссию, которую ему поручили в Монастыре. Выполнил её, и знал это, не собираясь принимать вид ложной скромности, с идеальным совершенством. Он спас ребёнка, отвёз его в безопасное место в целости и сохранности, несмотря на то, что путешествие по охваченному бунтом краю было столь же безопасно, как хождение по лезвию бритвы. Теперь он мог спокойно переждать восстание в замке Юнглинстер, а затем спокойно, в сопровождении нанятой стражи, отвезти Анну-Матильду в Амшилас. И никто не имел бы права сказать ему худого слова. Но Ловефелл не стал бы тем, кем стал, если бы дословно придерживался законов, приказов и положений. Он всегда хотел чего-то большего, его всегда переполняли страсть и желание к преумножению знаний. И сейчас он знал, что не смог бы простить себе, если бы не попытался найти черноволосого парня, который обладал сверхъестественными способностями огромной силы. Ловефеллом двигало не чувство благодарности и ответственности за жизнь недавнего товарища. Да, он почувствовал симпатию к мальчику, но это не имело никакого значения. В жизни ему уже приходилось убивать или становиться причиной гибели людей, которых он любил, случалось ему и помогать возвышению тех, кого он презирал. Его собственные чувства не имели никакого значения, они были словно пыль на ветру по сравнению со священной миссией, в которой он имел честь участвовать. А парень мог оказаться полезен. Он был умён, спокоен, решителен и имел определённую долю беспощадности, необходимой в жизни Слуги Божьего. И, кроме того, он обладал уникальными способностями. Всё это означало, что он мог бы стать материалом для хорошего, если не выдающегося, инквизитора. Конечно, пока он был лишь куском дерева, но подвергнутый обработке искусными резчиками, возможно, станет ценным изделием, весьма полезным в распространении святой веры.

К Ловефеллу отнеслись с особым уважением, так как он получил собственную комнату, несмотря на то, что в замке находилось множество беженцев. Однако ведь не каждый день в замок попадал кто-то, кто выполнял миссию для Светлейшего Государя и имел лично им подписанные бумаги. Комната, правда, была клетушкой, немногим больше собачьей будки, но, по крайней мере, обеспечивала долю интимности. А именно изоляция и одиночество в этот момент были нужны Ловефеллу больше всего. Ибо он собирался, отправиться в путешествие, которое искренне ненавидел, и которое сулило не только боль и страх, но и опасность для жизни. Путешествие, ведущее через сознание к страшным лабиринтам иномирья, в котором множество вопросов, сокрытых от людских глаз, были полностью ясны. Только таким образом он мог найти парня, находящегося в руках мятежников. Обычные поиски напоминали бы попытку найти зелёную булавку в сосновом лесу. Бунтовщики, по всей вероятности, покинули окрестности замка. В конце концов, через две молитвы после побега Ловефелла через ворота выехал десяток конных - солдаты в кольчугах, с мечами и луками. Орава мерзавцев унесла ноги, не дожидаясь этой демонстрации силы.