Плач смерти

– Настоящая, – повторил я вслух, всматриваясь в восходящее на горизонте солнце. – Сколько же сил мне понадобится, чтобы отыскать тебя, фея?

Я отошел от окна и заметил на столе хрустальный кубок, наполненный до краев вином. Обхватив его за основание, сделал три больших глотка, ощущая вкус лесных ягод и яблок на языке. Опустив кубок, сжал его в ладони – хрусталь до боли впивался в кожу, но я заглушал ее магией. Встряхнув руку, взял осколок и, крепко сжав челюсть, провел острием по лбу, вырисовывая символ, активирующий магию, – перевернутую чашу с лепестками по обе стороны. Алая жидкость хлынула теплым потоком, но я бережно, до боли медлительно, продолжил шрамировать кожу. Закончив, провел ладонью по окровавленному лицу и улыбнулся, почувствовав на языке металлический вкус. Этим же осколком провел вдоль рта, уродуя кожу в подобие демонической улыбки. Прикрыл глаза, чувствуя, как темная сила прорывается изнутри, распахивая свои цепкие костлявые руки.

Моя магия запомнила фею – ее первородную, светлую силу, которая на такой короткий момент вызвала сладкую ломку и негу во всем теле, заглушая все эмоции. Именно этого требовала истинная сущность – найти магию, которая сможет удовлетворить все мои желания и пороки, разрастающиеся в душе.

Багровая магия туманом растекалась по комнате, откидывая мебель в стороны и превращая ее в груду щепок.

Желание найти фею растекалось по нутру, заставляя терзать себя. Оно было таким сильным, что еще немного, и я начну задыхаться. Приподняв руку, усмехнулся, как тонкая линия светлой магии извивалась между моими пальцами, ласкаясь подобно ручному зверю. Ослабив внутренний поводок, освободил вурдалака, который встал на задние лапы и зарычал, низко склонив голову к полу. С его пасти стекала вязкая темная жидкость, из ноздрей шел пар, шерсть ощетинилась.

– Искать.

Магия, подчиняясь приказу, распахнула окна настежь, выбивая стекла. Туман, медленно окутывающий все вокруг, устремился вглубь леса, за которым по пятам следовал вурдалак. Встряхнув крылья, я повел плечами и склонил голову, слыша звук трескающихся суставов. Разогнавшись, выпрыгнул в окно и, взмыв в небо, устремился за туманом, который довольно урчал. Он нашел след феи.

Касандра

Пошевелив рукой, я шикнула, когда та отозвалась тупой болью, отдающей в бок. Приоткрыв глаза, увидела знакомый потолок – родная хижина. Я дома.

– Доброе утро.

Я взвизгнула и свалилась с кровати, напрочь забыв про боль в теле. Пробудив магию, которая медленно начала исцелять тело, схватила одеяло и прикрыла им обнаженную грудь. Йенс, облокотившись о матрас, подался телом вперед, с удивлением рассматривая мое лицо. Из одежды на орке были лишь светлые штаны свободного кроя, подчеркивающие серый оттенок кожи.

– Прости, я не хотел тебя напугать, – в голосе не было ни капли сочувствия и раскаяния – его глаза ни на мгновение не переставали блуждать по моему обнаженному телу, едва прикрытому легким одеялом.

– Йенс, какого черта ты тут забыл?!

– Не так должны благодарить за спасение, Касандра, не так, – насмешливо произнес Йенс, но я уловила едва заметные нотки стали, которые были присущи орку.

– О чем ты?

Я недоуменно изогнула бровь и посмотрела на друга, который тем временем слез с кровати и опустился рядом на одно колено, пытаясь вырвать одеяло из моих рук. Крепко вцепилась в край накидки и шикнула на орка, когда тот пытался силой развести ладони в стороны. Я вздрогнула от того, что холодные руки мужчины коснулись моей кожи и вцепились мертвой хваткой в плечи, вскрикнула и пошатнулась назад, пытаясь выбраться из неприятных прикосновений.

– Что ты делала ночью в лесу одна? Твое голое тело могло сгодиться только если на корм лесным духам или оборотням.

– Ночью? Голая?

Я перестала вырываться, позволив Йенсу вновь обхватить мое тело в плотное кольцо цепких объятий. Зажмурилась и задумалась, пытаясь прояснить отрывочные воспоминания прошлой ночи в голове.

Призрак сатира. Забвение. Ритуал, помогающий душе вернуться туда, где она сможет перевоплотиться. Чьи-то грубые прикосновения, прерывистое дыхание и крики, доносившиеся откуда-то издалека. А потом наступила тишина и сладостное забвение, которое не хотела выпускать из своих нежных объятий. Мрак, сменившийся на поле, где я порхала подобно бабочке. Мужской силуэт и властные прикосновения, которые хотелось вновь испытать на своем теле. Но лицо… оно было размытым, будто кто-то провел по нему кистью, пытаясь исказить черты.