Плач смерти

Я удивленно выгнул брови и усмехнулся, не поверив в слова Клерса. Феи давно были лишь мифом, легендой. Такие светлые душой существа не уживались на континентах, где царил разврат. Они подпитывали свою магию любовью того, кто согласится быть их верным спутником. Но добровольцев, к сожалению, было не так много – не каждое существо, обладающее магией, согласится быть своего рода донором для другого. Феи умирали от бессилия, но их магия все равно витала в воздухе, ожидая своего часа. Легенды гласили, что лишь сама Жизнь сможет возродить светлых существ, которым в прошлом была уготована незавидная судьба.

– Фея, значит? И как же она выглядела?

– Ты не веришь мне? – ядовито процедил Клерс, явно задетый издевкой в моем голосе.

– Пока не вижу поводов доверять, – уклончиво ответил я, – но в твоих силах все изменить, не так ли?

– Ты невыносим.

– В этом моя прелесть.

Клерс фыркнул, а затем усмехнулся. Расслабившись, сатир, цокая копытами, прошел мимо меня и взобрался на кровать. Постучал по матрасу рядом с собой в пригласительном жесте, но в я ответ мотнул головой, давая понять, что предпочту стоять. Опершись спиной о стену, я скрестил руки на груди и ноги в щиколотках. Тело, все еще слабое от выброса магии, чуть потряхивало, покрывая кожу мурашками.

– Ладно… Я нашел фею около могилы отца. Без понятия, что она там делала посреди ночи, но мне стало ее жалко. Валялась там себе на сырой влажной земле, едва дыша. Мне больших усилий стоило дотащить девушку до крепости… сам понимаешь, я не так высок…

– Ближе к делу, Клерс, – нетерпеливо отозвался я.

– Да… внешность… я запомнил лишь зеленые глаза, длинные золотистые волосы и крылья, обрамленные бирюзой.

Я перестал дышать. Лишь крепче сжал челюсть, чтобы не выдать эмоций, которые вихрем закрутились в душе.

– Если я увижу фею в толпе, то смогу сказать, она это или нет. Хотя их, должно быть, не так много и осталось.

Клерс замолчал, начав нервно заламывать пальцы. От него исходил ярко выраженный запах крыжовника и лимона – обида, которая шлейфом растекалась по комнате. Я опустил руки вдоль тела и тяжело вздохнул, осознавая, что перегнул палку. Опустившись на колени перед Клерсом, протянул ему руку в знак примирения. Сатир перевел взгляд на меня, затем на ладонь, мотнул головой, но ответил рукопожатием, пытаясь как можно сильнее стиснуть мои пальцы. Я хрипло рассмеялся.

– На меня твои уловки не действуют.

– Да знаю я, – усмехнулся сатир и расслабленно выдохнул.

– С феей разобрались. Что с твоим выздоровлением? Я не чувствую болезнь.

– А вот тут начинается самое интересное… Я сам не понял, как это произошло.

– Поясни.

– Я пытался выпытать у Августина, что могло послужить моему выздоровлению, но он только начинал рассказывать свои стишки, в которых ничего не было понятно.

– Луны лик на небосводе,
Солнца диск, он рядом с ней.
И вода не тушит пламя,
А горит его сильней.
Когда льва убьет ягненок,
А змею ее же яд,
В рай душою грешный вступит,
А невинный прямо в ад, —

повторил я слова пророчества, нахмурив брови. – Что случилось с феей после того, как ты принес ее сюда?

– Она обняла меня и провалилась в беспамятство.

– И все?

Сатир пожал плечами.

– Ну да. А что?

Я сжал челюсть, почувствовав, как боль в висках возрождалась с новой силой.

Когда льва убьет ягненок,
А змею ее же яд.

Если верить словам сатира, фея только касалась его. Каждый дар имеет две стороны: рай – исцеление, ад – убийство.

Я убил проклятые души, освободив их.

Фея исцелила сатира, убив при этом кого-то.

И лишь когда две силы соединяются воедино, это дает мощный взрыв магии, способной либо уничтожить все живое, либо исцелить.

Исцеление – яд для меня, но эликсир для феи.

Убийство и подпитка чужими чувствами, пороками и желаниями – яд для феи, но эликсир для меня.

Добро и зло. Свет и тьма.

Я издал нервный смешок и мотнул головой, пытаясь собрать все воедино в своей голове.

– Оставь меня одного, – хрипло произнес я.

– Что? – удивленно воскликнул Клерс и с недоверием покосился в мою сторону.

– Не заставляй повторять дважды. – Встал с пола и подошел к окну, всматриваясь в лес. Я едва сдерживал улыбку и дрожь в теле, которая ударным молотком растекалась по нутру. Предвкушение и азарт зарождались в душе, вытесняя сумасшедшие мысли, – фея не мираж. Она настоящая.

– Змея, что ли, укусила какая… Пойду я, если что, буду у себя в комнате, – обиженно отозвался Клерс, удаляясь под цоканье собственных копыт.

– Да… в своей комнате… Спасибо, Клерс.

– За что? – Сатир застыл в дверях, удерживая в ладони прокрученную ручку.

В отражении зеркала я видел себя – крылья, прорвавшиеся сквозь кожу, подрагивали, хищная улыбка отразилась на лице.

– За все.

Сатир промолчал, но я почувствовал запах жженой серы – замешательство. Клерс захлопнул за собой дверь, оставив меня одного.