Питер Молинье. История разработчика, создавшего жанр «симулятор бога»

В мемуарах «Как писать книги»[31], изобилующих советами об этом деле, романист Стивен Кинг предлагает читателям оригинальную мысль: истории – это не столько «творения из ничего», сколько находки, реликвии, окаменелости, которые автор, ставший эдаким археологом, должен раскопать, вскрыть, очистить и проанализировать с помощью (повествовательных) инструментов, доступных ему в данный момент. В начале своего романа «Сотканный мир» писатель Клайв Баркер поддерживает эту мысль: «Ничто нигде не начинается. Не существует никакого первого мгновения, ни единого слова или места, с которого начинается та или иная история. Всегда можно вернуться к какой-то более ранней легенде и к предшествовавшим ей рассказам, хотя связь между ними истончается…»[32] Связь с самой первой историей, забытой, потерянной в водовороте времени. Весь творческий материал всегда остается где-то там, в коллективном бессознательном, которое беспрестанно руководит нами, будь то мифология, религия, изобразительное искусство или скульптура. Все в нашем сознании ждет своего часа именно там, так близко и в то же время так далеко, почти недосягаемо.

Все, что нам нужно, – это кусочек, отрывок, слово, идея, торчащая из земли (или из воды), за которую нужно взяться и вытащить этот грязный шар пока еще примитивной и плохо организованной истории, полной узлов, которые только предстоит распутать.

Скелет, который нужно очистить, прежде чем воображение нарядит его вновь.

Игровые механики и жанры тоже происходят из таких скрытых находок, хтонических генеалогий, корней, вен и артерий, которые проникают вглубь, уходят за поле зрения, под почву, цепляются друг за друга, привязываются к иным деревьям, клубкам корней и корневищ. RPG? Дитя настольных ролевых игр, варгеймов, шахмат и их многочисленных вариаций. Шутер? Парафраз традиции дуэлей из реальной жизни, которые совершенно справедливо считались слишком опасными и кровавыми. Слишком часто приводящими к смерти. На протяжении десятилетий и даже столетий мы симулируем одни и те же действия и, невзирая на технологии, возвращаемся к тем же истокам: к пешкам и деревянной доске или к камешкам на поле, размеченном на песке или земле. Именно роль исследователей и археологов коллективно и бессознательно исполняли Шон, Гленн, Питер и другие, посвятив себя открытию нового острова. Острова лягушки-быка: его цепких равнин, гор с крутыми и обветренными склонами, рек, которые текут в подземные и мрачные пещеры. Исследование местности проходит через коллективное действие, через работу по переоткрытию забытых останков, через дрейф среди игрового пространства. Нет ни метода, ни плана, ни записей, есть только развивающийся код и графические элементы, которые занимают все больше и больше места на дискетах и в итоге смешиваются, создавая цельную игру. Одним словом, хаос.

«Идеи для игр исходили от Шона, Гленна или меня, и это всегда случалось просто так. Мы не проводили совещаний, на которых решали бы, каким проектом заниматься дальше и какой у нас план. Например, Powermonger начиналась как двухмерная игра с видом сверху на маленькие точки. Вот Гленн поработал над графикой, потом Пол нарисовал генералов на заднем плане, и так далее. Именно так мы делали игры. Ни одну концепцию мы не формулировали на бумаге, и это стало для нас проблемой, потому что на этапе разработки Powermonger компания Electronic Arts хотела заключить с нами сделку без временных рамок, по условиям которой они дали бы нам какую-то небольшую сумму денег и обозначили бы ставку за всю нашу интеллектуальную собственность, нынешнюю и будущую. К счастью, у нас хватило ума отказаться, однако на одном из этапов переговоров о заключении контракта на три наши следующие игры они потребовали дизайн-документ. Мы никогда не слышали о… гейм-дизайне. Я не знал, что такое диздок. Мне пришлось выкручиваться: “Ну, нам придется назвать проекты Игра 1, Игра 2 и Игра 3, потому что мы понятия не имеем, что именно будем разрабатывать”».