Питер Молинье. История разработчика, создавшего жанр «симулятор бога»

«Это было похоже на поход к психотерапевту, потому что я лучше узнал самого себя. Ведь на другом конце меня слушал человек, который задавал мне вопросы, спрашивал, что я чувствовал на определенных этапах своей жизни, и в итоге все те события вновь вставали у меня перед глазами. То есть… Знаете, с тех пор, как мы начали обсуждать все это, я стал вспоминать отдельные эпизоды, а в итоге вспомнил всю жизнь. Такой опыт заставляет заглянуть внутрь себя».

Так загляните внутрь себя.

Кто для вас сейчас Питер Молиньё?

Наконец, что останется от Питера через десять, двадцать, тридцать, сто лет? Будут ли нас по-прежнему волновать его нарушенные «обещания»? Будут ли его помнить? Или, как многим забытым разработчикам 1980-х годов, ему уготовано в конечном счете слиться со своими произведениями? Раствориться в них и исчезнуть, ведь он и без того напитал их целыми кусками из своего воображения и своей жизни?

Благодарности

В первую очередь я хотел бы поблагодарить Питера Молиньё. Без него и без многих-многих часов, которые мы с ним провели в Skype, эта книга никогда бы не появилась на свет. С его первого ответа «да» в чате LinkedIn на мою просьбу об интервью в феврале 2019 года до нашего последнего «пока-пока» 14 января 2020 года между мной и Питером сложились, как мне кажется, довольно странные отношения. Каждый из нас отводил несколько часов своего времени (совсем нерегулярно) на обсуждение его прошлого: детства, развода родителей, его отца, его первой работы, неудач и успехов, развития личности на протяжении десятилетий, стрессов, вызванных его имиджем и восприятием в социальных сетях. В течение года я жил в темпе Питера, зависел от его отлучек (скажем, в Китай для подписания сделки с Tencent), наших пропущенных встреч (их было несколько), его приступов кашля в январе (и моих в декабре). Мы оба интересовались жизнью друг друга, а сам Питер думал, не получится ли книга слишком толстой и громоздкой, и размышлял над подробностями и историями, которые до того момента не вспоминал. Очевидно, что мы не смогли охватить все и что некоторые отрывки из его жизни навечно останутся с ним, скрытые от остальных. Но разве можно его винить? Разве у каждого из нас нет событий и воспоминаний, которые мы предпочитаем хранить глубоко внутри, не показывая никому?

Разве каждый из нас не переделывает свое прошлое, чтобы оно соответствовало тому, кем мы являемся сегодня?

Также нельзя не поблагодарить Никки Мор, его ассистентку, которая всегда напоминала ему о назначенных со мной встречах… когда он о них забывал.

Спасибо, Никки!

Создание этой книги было бы невозможным без бесконечного терпения моей жены и ненасытного любопытства моего сына: они оба проживали жизнь Питера Молиньё через призму моего восприятия, когда я рассказывал им о наших дискуссиях и делился историями. Некоторые отрывки в этой книге, вероятно, оказались бы совсем другими без прочтения и комментариев моей возлюбленной, а также без присутствия моего сына. «О, Лего», – сказал он, увидев обложку.

Наконец, Мехди – последний по порядку, но не по значимости. Мехди, чей голос ясно раздается в каждом его письме: он позволил мне заниматься книгой, несмотря на все более возрастающее беспокойство по мере того, как шли дни, недели, затем месяцы, а рукопись так до него и не добиралась, хотя срок сдачи уже прошел. Но как могло быть иначе? Такой вечный копуша, как я, любит делать свое дело не торопясь и делать его хорошо – делать его так, как велит сердце.