Питер. Битва близнецов

– А что будет, – продолжал старик. – Лет через десять – двадцать? Когда ты уже не будешь таким молодым и сильным? Когда твое тело начнет тебе отказывать? Что будет, если ты заболеешь или получишь рану такую, что даже не сможешь поднять руку или пройти хотя бы десять шагов, не запыхавшись? Что тогда?!

Убер засмеялся.

– Ну, тогда я буду как ты.

– Как я? – удивился Кривой.

– Давить на жалость. Ладно-ладно, извини, Кривой. Я шучу.

* * *

Бармен вышел, посмотрел на них. Вернулся обратно, не сказав ни слова. Они даже не заметили.

– Я думаю, – сказал Кривой. – Что Бог однажды устал.

– Хорошее начало. – Убер показал большой палец. – А дальше?

– Представь, у Него не осталось сил отвечать на просьбы людей. Вот в далекой комнате на облаке стоит белый телефон. А рядом сидит специальный ангел. И когда звонят люди, чтобы просить, умолять, клянчить, грозить, требовать, просто поболтать, потому что им одиноко, больно и страшно… Тогда этот ангел снимает трубку и говорит…

Убер заинтересованно придвинулся к Кривому.

– Ты пей, – сказал он.

Старый сталкер выпил и крякнул.

– И этот ангел говорит: вы позвонили на линию Бога. Этот звонок очень важен для нас. Бога сейчас нет, оставайтесь на линии. Можете оставить сообщение после звукового сигнала.

– Интересная концепция, – сказал Убер.

– Конечно, люди злятся, кричат, умоляют. Но ангел только слушает и запоминает. В этом его задача. Этого ангела зовут Автоответчик.

– Имена ангелов вообще очень клевая тема. – Убер покивал. – Ну, дальше.

– А фишка в том, что других ангелов нет. Контора закрылась. Только этот остался, потому что его не взяли на войну. Видишь ли, это самый младший ангел, единственный полезный талант которого – отличная память. Предполагается, что однажды Творцу захочется прослушать пропущенные звонки. Концепция довольно мутная, не находишь?

– И что делает этот единственный ангел?

– Однажды он не выдерживает и идет на Землю.

– Зачем? – Убер поднял брови.

– Чтобы ответить на единственный звонок. Выполнить единственную просьбу. От одного единственного человека.

– Но это же… ничего не решает?

– Верно, – сказал Кривой. – Ничего не решает. Одна просьба, один человек, одна помощь. Просто ангел больше не может слушать эти мольбы. И ничего при этом не делать.

Убер кивнул.

– Хорошая история. Хотя и без финала. Что случилось с ангелом и удалось ли ему выполнить эту просьбу?

Кривой выпил и сказал:

– Разве это важно?

– Пожалуй, нет, – сказал Убер. Он помолчал. – Твое здоровье, Кривой. Автоответчик Бога, надо же… скажешь тоже.

4. Нэнни

Палатка, утро, заботы, плохие новости. Убер посмотрел на Нэнни, та поняла, изменилась в лице. Потом собралась. «Сильная женщина».

– Мика, сбегай за водой, – сказала Нэнни. – Давай, вот тебе бутылка. Только осторожней.

Она дала ей пластиковую бутылку. Девочка повернулась, посмотрела на Убера и убежала.

Убер оглядел палатку, задержал взгляд на разложенных мотках ниток. Спицы, какой-то древний, пожелтевший чертеж. Или выкройка? «Бурда моден», прочитал Убер. Надо же. Сорок лет назад отпечатали этот журнал. Чего только на свете не бывает. Он повернулся. Нэнни стояла посреди палатки, потерянная и злая, в руках у нее было черное платье.

– Мне жаль. Ваша дочь погибла… – сказал он, но его тут же перебили:

– Мика мне не внучка!

Убер помедлил, почесал затылок. В некоторых вопросах нельзя быть слишком осторожным. Вернее, любой осторожности будет мало.

– Я думал… – начал он. – Мне жаль, – снова сказал он.

Нэнни переложила платье с одной руки на другую. Потом бросила его на койку. Для Мики великовато, подумал Убер. А для Нэнни – слишком длинное. Тогда чье оно? Убер помедлил. «Ты знаешь ответ».

– Мы… я… – заговорила Нэнни, осеклась.

Она замолчала, затем подняла голову и посмотрела на Убера в упор.

– Это ее платье. Я его сшила.

Убер переступил с ноги на ногу. Он хотел что-то сказать, но вдруг обнаружил, что его обычное остроумие куда-то делось.

Ее платье. Платье Марты. Мамы Мики.

– Больше она никуда его не наденет, – сказала Нэнни.

– Ч-черт, – сказал Убер. Вскинулся, сдержался, снова сел. Невыносимо.

Нэнни замолчала. Затем повернулась к Уберу, ткнула острым пальцем в грудь.

– Послушайте, как вас зовут? – начала она резким, высоким голосом. – Убер? Какое-то нечеловеческое имя.

– Над-человеческое, – сказал Убер. Он не хотел шутить, не время. Но вот проклятая привычка острить в любой момент…

– Так вот, Эдуард, – сказала Нэнни.

Убер хмыкнул. Открыл рот, чтобы поправить ее, но посмотрел на Нэнни и – передумал.

Нэнни вспыхнула:

– И нечего тут хмыкать! Расхмыкался он тут… Я правду говорю!

Убер помолчал.

– Я весь внимание, Фарида Дани… простите, Наталья Васильевна, – сказал он серьезно. – Весь внимание. Поверьте.

Нэнни заговорила – сначала с подозрением, что над ней издеваются, затем все больше распаляясь: