Письма В. Досталу, В. Арсланову, М. Михайлову. 1959–1983

Нью-йоркское издание 1938 г. – это моя книжка о Марксе²¹¹, кот<орая> вошла в «Вопросы искусства и философии». Издание было скромное, но оно читалось, как я вижу из большого письма ко мне английского искусствоведа, покойного Клингендера (Klingender)²¹², полученного в 1942 г., и особенно из книги John’a Somerville’a «Soviet Philosophy»²¹³, вышедшей первым изданием в 40-х годах. Текст статьи 1927 г.²¹⁴ я Вам пришлю и всё остальное, как только схлынут всякие неотложности.

Буду рад увидеться с Коларом и охотно познакомлю его с нашими издателями, насколько я сам с ними знаком. Более трудный вопрос – рекомендовать то, что заслуживает издания, но, полагаю, что это будет сделано без меня.

Ваш восторженный отзыв о статье «О культуре и её пороках»²¹⁵ мне не был неприятен, но сам я не знаю, что с ней делать. Переиздать её в прежнем виде не могу – с точки зрения литературной она мне активно не нравится, да и условности времени раздражают. Я попробовал её редактировать, дошёл до середины. Получается гладко, но боюсь, что теряется документальность.

Жаль, что возле меня в Москве нет Достала, нет – трёх Досталов. Это было бы впору. Хотелось бы, однако, чтобы один, имеющийся в Праге, был, по крайней мере, вполне здоров. Не переутомляйтесь работой, соблюдайте все указания врача Веры!

Привет от Л.Я.

Ваш Мих. Лифшиц Р. S. В Будапеште на квартире Лукача создан музей.

Без числа. 1971 г

< открытка >

Дорогой Владимир! Я еду на месяц в Венгрию и потому, к сожалению, не могу написать Вам более подробно. Главная мысль этого письма состоит в том, чтобы Вы не перегружали своё сердце работой – иначе не справитесь с тридцат<ыми> годами. Относительно «Лит<ературного> обозрения» кратко сообщаю следующее. Нас было мало, поэтому важно было создать впечатление потока, заменив численность энергией. Все писали под псевдонимами и привлекали множество людей, кот<орые> либо перестраивались на ходу, либо охотно подвергались редакц< ионной > обработке в нашем духе – т. е. с изгнанием вульг<арной> социологии и формализма. Главным деятельным духом редакции был И.А. Сац. О конкретных лицах могу сообщить: И. Иванов – Ваш покорный слуга. Стена эта стояла в центре дискуссии о вульг< арной > социологии и стоила мне много крови за пределами всяких дискуссий. Юрий Арсеньевич Спасский – интереснейший человек, старый революционер-большевик, большой оригинал, в летах, историк литературы. Умер проректором ГИТИСа во время войны. Мой личный друг, которого я извергнул из экономики в литературу. С. Кржижановский²¹⁶ – стороннее для нас, но реальное лицо, специалист по стиховедению, близкий в прошлом к формализму, но перестроившийся (не без помощи Саца) в нашем духе. Наумов – Верцман²¹⁷, Человеков – Андрей Платонов. Я в сатире не участвовал, это только мой дух. Расшифровать всё может Игорь Александр<ович> Сац (Москва Т-2 Арбат, 54, кв. 189). Обнимаю. Привет Вере. Ваш М. Л.

11 октября 1971 г

< открытка >

Дорогой Владимир!

Мы вернулись из страны чардаша и гуляша, где славно погуляли, хотя в течение последней недели у меня была большая «программа». Я даже читал лекцию для преподавателей философии. Это была венгерская рапсодия на онтологические темы, которая продолжалась три часа (правда, с переводом). Были интересные встречи. Побывал я прежде всего на могиле Юрибачи и в его квартире, которая превращается в музей и архив, а сейчас читаю набросок его автобиографии, точнее – конспект её. Жизнь интересная, богатая впечатлениями и событиями, совсем далёкая по своему Urphenomen’y[23] от моей. Я знаю уже, что Вы писали Игорю Александровичу и получили от него путный ответ. Прошу Вас – составьте мне небольшую шпаргалку – что именно я должен Вам послать и сделать, ибо я потерял непосредственные воспоминания о нашей ближайшей переписке. Вернувшись, мы с Лидой героически боремся со стихией всякой нечисти, особенно бумажной, которая почти захлестнула наше жильё.

Кланяемся Вере. Надеюсь, что здоровье улучшается. Осторожнее! Ваш М. Л.

25 декабря 1971 г

Дорогой Владимир!

Поздравляю Вас и Веру с наступающим Новым годом. Пусть он будет для Вас годом окончательного выздоровления.

Спасибо за письмо, за одобрение. Это – «положительная эмоция», а таковые, говорят, необходимы.

Мне в настоящее время – особенно. Ибо никогда, кажется, я не был в таком плохом состоянии, как сейчас, и не предполагал за собой таких возможностей.

Чувствуя за спиной какое-то «дело», я не в силах его тянуть из-за недостатка времени и сна, откуда, видимо, и отвращение к самой работе. Мне нужно было бы какое-то сверхсильное напряжение, чтобы заставить забыть это чувство, а такого призыва нет.

Похоронил недавно Твардовского²¹⁸ – целая страница жизни, отчасти и моей.

Ну, не обращайте внимания на эту старческую болтовню. Qa ira!

Обнимаю Вас.

Ваш М. Лифшиц

Р. S. Поздравления от нас обоих.

4 апреля 1972 г

Дорогой Владимир!