Письма с войны

Сегодня в этот благодатный для меня долгий день, не переставая, льет сильный дождь; поскольку у нас нет печки, а отопление пока не провели, в комнате довольно противно; я по-прежнему исполняю роль «добытчика»; сегодня утром реквизировал пишущую машинку, велосипед с багажником для почты и еще швейную машинку; невероятно много работы, но так время пролетает быстрее и вообще интереснее; если сегодня или завтра получу от тебя деньги, моя работа обретет настоящий смысл; тогда я смогу иногда заходить в какое-нибудь маленькое кафе, чтобы выпить рюмочку-другую вина, да и для написания писем можно найти поспокойнее местечко; вот уже несколько дней, как я получил уведомление о денежном переводе, но деньги всегда поступают позже.

Сегодня утром просмотрел перечень лекций и немного расстроился, потому что ни одна из тем не нашла отклика в моей душе; единственное, что меня заинтересовало, это лекции господина фон Вальтера[80], я решу это в спокойной обстановке; если же не найду ничего стоящего в Кёльне, поеду, может быть, в Бонн, но вряд ли от Бонна стоит ожидать чего-нибудь приемлемого, главное же, тогда мы не сможем большую часть времени бывать вместе; в общем, я спокойно соглашаюсь на Кёльн и приложу максимум усилий, чтобы разыскать там знающих преподавателей; к сожалению, именно в Кёльне нет ни одного достойного германиста; Бертрам[81] мне не очень нравится; с предметами я пока тоже не определился: выбрать ли философию или немецкий профилирующим предметом, и какой тогда взять третий; за латынь и греческий я не возьмусь, для меня это тяжеловато; может быть, предпочесть французский или математику; я бы вообще взял минимум предметов, чтобы можно было досконально изучить их, поначалу я уж больно размахнулся: латынь, греческий, немецкий, философия! Я с этим не слажу, займусь-ка лучше математикой; она по-настоящему интересует меня, и к тому же, я считаю, подпитывает мозги; напиши мне, что думаешь по этому поводу; впрочем, я чертовски рад предстоящим занятиям; хочешь верь, хочешь нет, но, когда сегодня утром я взял в руки лист с темами, мне показалось, что для меня открылся иной мир; я с величайшим нетерпением жду встречи с новой жизнью…

[…]

* * *

Западный фронт, 16 ноября 1942 г.

[…]

Теперь каждый день работаю с полной отдачей сил; как говорится, еще раз овладеваю премудростями новобранца, это безумно изнуряет, я стал необычайно стройным, мой ремень застегивается теперь на последнюю дырку, и все равно брюки не держатся на моем тощем теле; при этом физически я чувствую себя вполне прилично, вот только одолевает усталость, постоянная усталость…

Война перешла теперь в морально угнетающую стадию, ах, действительно надо укротить свое сердце и оставаться сильным; будет ужасно, если мы потеряем уверенность в победе; вам, живущим дома, еще труднее, как мне кажется, потому что все как-то застопорилось, и война уже не обнадеживает, а надоедает; для всех нас эта война — наша молодость, а может, она даже станет нашей жизнью, если продлится дольше…

[…]

* * *

Западный фронт, 22 ноября 1942 г.

[…]

Сегодня опять выдалось расчудесное воскресенье; даже дух захватывает от такой красоты; влюбленные парочки прогуливаются по живописным аллеям маленьких городков и вдоль берегов Сены и Эврё, в водах которых четко отражаются высокие деревья, словно в подтверждение многообразия и непостоянства жизни, истинной жизни, которая не имеет ничего общего с нашим смертельно скучным прозябанием…

У нас было дежурство, по окончании которого я еще два часа (два!) проторчал перед канцелярией в ожидании обер-лейтенанта, более того, я пришел к нему по его же настоянию; разговор с ним получился пустым: сам он-де не сможет ничего для меня сделать и полагает, что и командир тоже не в состоянии что-либо предпринять; во всяком случае, теперь я имею право завтра с утра идти к адъютанту, тот, в свою очередь, должен записать меня к командиру; если бы я поверил, что наше счастье действительно находится в руках этих людей, то пришел бы в отчаяние; но все-таки оно находится в руках Божьих; просто они все Его безвольное орудие, с помощью которого Господь сообщает мне Свою истинную волю. […]

Я долго разговаривал с командиром соединения, он припомнил мне все: среди прочего мой вконец изношенный мундир и то, что за четыре года я дослужился всего-навсего до ефрейтора, в общем, упоминал разные, не зависящие от меня причины, которые могут занимать разве что саксонского педанта… Боже мой, если бы вы, жены, только знали, каким идиотам отданы на откуп ваши мужья и как с ними обращаются, с ними, защитниками отечества! Мне кажется, действительно возможен провал!

[…]

* * *

Западный фронт, 26 ноября 1942 г.

[…]