Письма к Евгении или Предупреждение против предрассудков

Невежество, поддерживаемое религией, способствует, согласно Гольбаху, "всеобщему упадку нравов". Он подчеркивает пагубность соединения морали с суеверием, влияния последнего на мораль, в результате чего суеверие "порабощало ее своим капризам". Он терпеливо обнажает перед своим читателем неприглядную мораль христианских "священных книг", доказывает полную несовместимость содержащихся в них моральных "образцов" с требованиями "естественной" человеческой морали. В этом отношении наиболее показательна его "Галерея святых", где он шаг за шагом разбирает с моральной точки зрения легендарные повествования о ветхозаветных и библейских царях и пророках, а затем и легенды Нового завета и жизнеописания христианских святых и мучеников. Выводы его не содержат ничего утешительного для религии. Ее мораль терпит полное поражение и тогда, когда Гольбах делает обзор истории христианства, главным образом католицизма, - истории, полной вопиющих преступлений.

Гольбаховская критика религии последовательно рационалистична. Он подвергает религию суду разума и здравого смысла, во всех подробностях раскрывает ее внутреннюю противоречивость. Но он очень мало обращается к историческим условиям жизни людей. Вообще история служит ему только источником примеров для иллюстрации рационально выведенных заключений об антиморальном и антикультурном влиянии религии. В этом сказались и сильные и слабые стороны творчества Гольбаха. Сильные - потому, что, обнажая нелепости и противоречия в религиозных представлениях, догматах и культах, убедительно показывая неспособность теологов защитить идею бога, Гольбах беспощадно срывал с религии ореол святости, непререкаемости и "боговдохновенности".

Но Гольбах не просто отбрасывал религию и ее мораль как недостойное здравомыслящего человека; он подверг идею бога уничтожающей критике с позиций философского материализма и утверждал материалистические принципы понимания природы, убедительно доказывал правоту атеизма. Если иметь все это в виду, легко понять, что его рационалистическая критика религии имела большое прогрессивное значение. И, вместе с тем, эта критика религии оказывается недостаточной, так как Гольбах не мог подойти к религии исторически. В связи с этим уместно напомнить об одном существенном свойстве "здравого смысла", заключающемся, по глубокому замечанию Маркса, в том, что "из области истории он убегает в область морали и здесь может пустить в ход всю тяжелую артиллерию своего нравственного возмущения". Известно, что Гольбах неустанно выражал свое искреннее нравственное возмущение религией и что это придавало его атеизму боевой, благородный пафос. Этого нравственного возмущения было Гольбаху вполне достаточно, чтобы осудить, развенчать религию; но оно очень мало помогало ему объяснять такие важные вопросы, как вопросы о происхождении религиозных верований и условиях преодоления религии.

В религии Гольбах правильно видел мировоззрение, совершенно несовместимое с наукой. Однако, не зная действительных материальных источников религиозных представлений, он естественно приходил к выводу, что эти представления, лишенные разумного содержания, были порождены в далекие времена неразумием, невежеством древнейшего человека. Невежественные люди легковерны и легко поддаются обману; поэтому, рассуждал далее Гольбах, они становились жертвой тех, кто в корыстных целях старался закрепить и усилить их нелепые религиозные фантазии. Правда, Гольбах на этом не остановился. Раздумывая о происхождении религиозных верований, он; заметил, как много значило здесь чувство страха. Он даже; связывал возникновение религии с разного рода невзгодами, выпадавшими на долю человека, и в одном месте образно написал, что "боги народов были зачаты посреди тревог". (П. Гольбах, "Система природы..."). Однако все эти соображения, заключающие в себе зерно истины и делающие честь пытливому уму Гольбаха, не меняют главного в его концепции, в общем повторяющей сказанное всеми предшествовавшими ему вольнодумцами, начиная с Лукреция.

Согласно Гольбаху, и страх и бедствия одинаково коренятся все в том же невежестве человека. Страх первобытных людей - для Гольбаха категория только психологическая, вовсе не связанная с условиями их социальной жизни: "Человек суеверен только потому, что пуглив; он пуглив только потому, что невежествен". (П. Гольбах, "Священная зараза..."). "Изучая историю этого вопроса, мы найдем всегда, что боги были созданы невежеством и страхом, что работа воображения, обман и самообман послужили для украшения или искажения их, что в основе поклонения им лежит слабость, что легковерие поддерживает их существование, что привычка внушает уважение к ним, а тирания поддерживает веру в них, чтобы пользоваться ослеплением людей". (П. Гольбах, "Система природы...").

Впрочем, при всей недостаточности этих объяснений нельзя упускать из виду их последовательно атеистическую сущность.