Письма, 1926-1969

Телеграмма воодушевила и взбодрила меня. Ваша близость – настоящее утешение, мысли о Вас согревают душу, когда ей не хватает воздуха среди людей, Ваше письмо полное забот, но и преисполненное отваги – и статья: она глубоко меня тронула, словно это первое серьезное высказывание о концентрационных лагерях. Да, окружающий Вас страх, не за себя, но за все человечество, делает Вас проницательнее. И Вы видите опасность, которую не хотят увидеть другие, отталкивают, не понимают, не верят фактам. Вы продумали все до последней детали. И от этого кровь стынет в жилах. Да, Вы должны предупредить людей – только с помощью знания откроется путь к цели, возможность никогда не допустить «повторения». В тот же день я получил письмо от одной студентки, страдающей от начальной стадии душевного расстройства: такое действительно происходит, беспомощность, когда начинает разлагаться еще живое тело, охваченное смертельным ужасом – я живу с этим с юных лет, – такое действительно происходит, происходит каждый день. Вы переживаете, знаете и говорите о чем-то похожем: страх человека перед тем, что станет с человечеством. Но о чем-то лишь похожем. Только пассивный смирится и сможет сказать: apres nous le deluge, но Вы настроены «решительно» – подобного нельзя допустить, поэтому Вы пишете и встаете на путь возможного спасения.

Я сразу отправил статью Штернбергеру. Примечания могут доставить технические неудобства, потому что Wandlung не публикует примечания. Возможно, Вы напишете Штернбергеру: может ли он вычеркнуть их или Вы сможете переработать текст (например, добавив их в текст в скобках). Последнее трудно и не безопасно для прекрасной, эффектной завершенности Вашего сочинения.

В Базеле и не подозревают о таких «душевных расстройствах». С нетерпением жду (и весьма обеспокоен), как меня здесь примут. Сейчас мое имя стало своего рода сенсацией – почему бы? Надеюсь, я оправдаю ожидания. Я хотел бы прочитать лекцию на тему «Проблемы мировой истории философии», начав с аспекта тотальности мировой истории, хотя об этом не расскажешь вкратце. Смысл вот в чем: как мы поступаем с историей? А также, общий взгляд от Китая до Запада: общие корни человечества. Требования очень высоки³. Если у меня не получится сделать все хорошо, выйдет вздор. Третьего не дано.

Мы были рады Вашему зарождающемуся успеху у сионистов. Уже слишком поздно? Письма братьев из Палестины весьма серьезны, но в то же время полны решимости. К сожалению, они не так «политичны», как Вы. Эта жесткость, это сумасшедшая тяга к борьбе. Ваше мнение: никакого территориального разделения, потом будет видно – вполне понятно. Но как это осуществить? Кажется, любой путь теперь ведет к насилию. Пример для происходящего во всем мире?

Всего

Ваш Карл Ясперс

The Beacon Press, 25 Бикон ст., Бостон, 8, Массачусетс – написали мне по поводу перевода «Идеи университета», предлагают 10 % отчислений и гонорар в сумме $100. Право на перевод принадлежит Вам. Я посоветовал издательству обратиться к Вам и госпоже Вейль⁴, которая, кажется, серьезно продвинулась в работе над переводом. Теперь наконец я могу написать об этом открыто. В Германии американцы запрещают мне любую передачу прав на перевод. Прямо сейчас мне не помешали бы и сто долларов, так как мы на нуле. Прилагаю письмо и свой ответ.

Из издательства Вам пришлют экземпляр моей книги⁵, напечатанный на древосодержащей бумаге, которая весит чуть меньше. Но прошу: читайте ее постепенно, когда у Вас будет настроение, такую книгу невозможно прочитать за один присест. Меня ужасают мысли о том, что она может стать для Вас наказанием.

1. От 8 апреля 1948 г., предположительно, в связи с переездом в Базель: «Поздравляю, с наилучшими пожеланиями, удачи, bonne chance. Ханна».

2. См. п. 64, прим. 2.

3. Во время летнего семестра 1948 г. Я. читал по три лекции в неделю о «Проблемах мировой истории философии». В рамках этого курса он, очевидно, впервые упомянул о своей идее осевого времени.

4. Анна Вейль.

5. Jaspers K. Philosophische Logik. Erster Band: Von der Wahrheit. München, 1958.

67. Ханна Арендт Карлу Ясперсу18 апреля 1948

Дорогой Почтеннейший,

Как прекрасно отправлять это письмо на новый, совершенно новый адрес. Тем временем я увидела (старый добрый Aufbau¹, который я так часто браню) Ваши прощальные слова². Меня поражает, с какой непоколебимой уверенностью Вы отвергаете все то – и всегда точно можете определить, что именно следует отринуть прямо сейчас, – что могло бы привести ко лжи. И с каким мастерством Вы наносите удар сразу с двух сторон.