Письма, 1926-1969

Что касается университета, то в Германии все направлено против него: партии, правительства, профсоюзы, городские советы и т. д. – ресентимент, направленный против высших учебных заведений. Но пока мы справляемся. У нас в Гейдельберге есть книги. В университете множество студентов – более 4000. Аудиторий хватает, хоть они и тесны. Новое здание ректората все еще занято американской армией. Для солдат: «Информация и образование», кроме того есть и аудитории для детей американцев, которых на автобусах привозят сюда из самых отдаленных регионов.

Но я могу продолжать еще очень долго. Госпожа Вирусовски, если ей угодно, может обо всем спросить.

Если она остановит свой выбор на Гейдельберге и сообщит об этом, мы подадим заявку. После этого она должна дождаться решения в Америке. Я надеюсь, положительного, поскольку в подобных случаях правительство готово помочь из политических соображений.

Пожалуйста, передайте привет профессору Вейлю, меня невероятно обрадовали его добрые слова о моей «Идее университета».

Сердечный привет и вечная благодарность!

Ваш Карл Ясперс

1. Я. получил приглашение прочитать курс лекций в Базеле еще в 1946 г. В то время он отказал, поскольку уже принял приглашение к участию в Международном съезде в Женеве. Независимый научный фонд и философско-исторический факультет Базельского университета отправили повторное приглашение в 1947 г. На этот раз Я. согласился. Курс лекций был прочитан в июле 1947 г.

2. Фритц Эрнст (1905–1963) – историк. С 1937 г. профессор новой и новейшей истории в Гейдельберге. После войны Эрнст играл важнейшую роль в восстановлении Гейдельбергского университета. Поэтому поддерживал тесный контакт с Я.

3. Ernst F. Vom Studieren – Jaspers K., Ernst F: Vom lebendigen Geist der Universität und vom Studieren, Heidelberg, 1946, p. 41–62.

4. Насыпная стена, которая должна защищать от нападения, здесь, очевидно, в значении «свободный сектор обстрела».

57. Ханна Арендт Карлу Ясперсу3–4 мая 1947

3 мая 1947

Дорогой Почтеннейший,

Прилагаю к письму исправленные страницы «Посвящения»¹. Надеюсь, наш дорогой Ламберт Шнайдер будет терпелив. Вы были совершенно правы, и я постфактум, но только постфактум, была удивлена и раздосадована, что мы здесь не уловили и не заметили этот провокационный тон. Конечно, как раз потому, что это и есть апология, я больше (слишком много) думала об окружающих меня здесь людях и, так или иначе, писала, находясь под этим давлением. Глупо отрицать, что это все же «оправдание», и я расстроена, что оно расстраивает Вас. Ведь я не могу этого изменить: ничего не объяснить было бы, на мой взгляд, высокомерно, а каждое объяснение таит в себе зерно оправдания. Тогда мне показалось уместнее, понятнее и точнее написать «оправдание». Помимо этого, я искренне верю (скажите, если я заблуждаюсь), что не только для моих еврейских друзей, но и для Германии оправдание необходимо. До сих пор, насколько мне известно, евреи в Германии могут публиковаться только если они покорно соглашаются быть немцами-антифашистами. То есть делают вид, будто с 1932 года ничего не изменилось. С другой стороны, в Германии, насколько я могу судить, боязливо избегают разговоров о еврейском вопросе, на что, безусловно, есть свои причины. Иными словами, mutatis mutandis, я не могу избавиться от подозрения, что немцы в целом не имеют права относиться к подобным публикациям евреев иначе, чем большинство евреев. Я намеренно говорю об этом в такой жесткой форме.

К Вашим замечаниям об «убийцах»: Вы пишете, самое большее – 0,1 %, на мой взгляд (возможно, я совсем не права), эта цифра слишком мала и соответствует приблизительно семидесяти тысячам человек. Важнее мне кажется следующее: неважно, сколько человек оказались вовлечены в это напрямую, этот в любом случае ничтожный процентный показатель не ограничивается, как это было до 1942 года, убежденными нацистами и избранными войсками СС; для этих целей нанимались и обычные регулярные воинские части, которые в любом случае составляли общественный срез. Это имеет решающее значение для реакции мировой общественности, а потому проценты рассчитаны с такой точностью. К тому же сегодня, когда все нелицеприятные секреты раскрыты, снова и снова говорят (и не только газетные репортеры или пропагандисты, но многие, вернувшиеся из Германии) о том, что процентный показатель тех, кто готов сегодня с ликованием приветствовать Гитлера, вырос по сравнению с 1943 годом. Мне это кажется почти само собой разумеющимся и полностью соответствует ожиданиям самих нацистов. С другой стороны, это может значить лишь одно: все люди, количество которых, например, Эрнст Вайхерт² оценивает в 60–70 % населения страны, сознательно готовы смириться с убийством – что, безусловно, не превращает их в убийц; они были бы готовы на это даже если бы их собственная жизнь подверглась опасности.