Пир

— Хорошая идея.

— Они тебя хоть поблагодарили за наши подсвечники?

— Нет. Может, у нее времени не было — разбирать подарки, писать и тэ дэ.

— Молодые не пишут, — вздохнула Крис. — У них не принято благодарить. Но почему именно Маргарет? Уильям тоже мог бы сказать спасибо. С ним-то что происходит?

— Они только вернулись из свадебного путешествия. Дай им отдышаться, — сказал он.

— Но эта фамилия — Мерчи, — сказала она. — Уверена, что-то я такое припоминаю, в связи с какой-то историей, — какое-то дело в газетах, что-то такое.

— Угу, что-то, кажется, было, не помню, — сказал он. — Само, конечно, всплывет.

Перешли в гостиную пить кофе, погрузились в свои пуховые бежевые подушки, уютно приглашающие к доверительности. Крис держала листок с кой-какими заметками насчет званого ужина, к которому, как всегда, они очень вдумчиво относились.

— Значит, будут Сьюзи, — сказала она. — У Катберт-Джонсов не получится, уезжают на месяц во Франкфурт. Может, оно и неплохо. Ну, позвонила я Анцингерам. Она почти уверена, что они оба смогут. К середине той недели уточнится. А нет — будем думать дальше. Элла, опять же, нам дает этого своего студента, за столом помогать.

— Кто еще точно обещал?

— Роланд Сайкс.

— А-а, гей-меланхолик.

— Но за столом он незаменим, — сказала она. — Посади его рядом с деревом, он и с деревом будет беседовать.

— А еще?

— Еще Аннабел. Она собиралась. Знаешь, она ведь хочет про тебя передачу делать, как-нибудь поближе к весне. Конечно, это не американское телевидение, но ее передачи котируются.

— Конечно, котируются.

— И вдобавок она умная, — сказала Крис, — вообще, умное будет общество, особенно если смогут прийти Анцингеры. Начнем, пожалуй, с заливной семги.

— Только не с заливной семги, — сказал Харли.

— Ну а тогда с чего?

— Нельзя ли сочинить что-нибудь пооригинальней?

— Вот ты и сочини что-нибудь пооригинальней.

— Я весь день в мастерской работал. Еще краску с пальцев не стер. И для чего нам тогда, спрашивается, повар?

— Ах, так ты, значит, готов положиться на его фантазию?

— Не думаю. С этой его nouvelle cuisine [5]. Его помидорами в виде тюльпанов и дикой спаржей в виде хижины Белоснежки сыт не будешь.

— По-моему, давай пусть будет фазан с гарниром, а потом салат, сыр и крем-брюле.

— Соблазнительно. Только вот, может, недостаточно оригинально, поскольку у нас Корби на кухне, и все это знают.

— Я еще обмозгую, — сказала она. — Если тебе явится какая-нибудь идея, срочно сообщи.

— Ты когда-нибудь слышала о такой философии — Les Autres? — спросил он.

— Нет, — сказала Крис. — А в чем она заключается?

— Ну, согласно Маргарет Дамьен, это новое французское течение, и суть его, как я понял, во внимании к другим. Ну что-то вроде: сперва другие, потом уж я.

— Я всю жизнь свою так живу, — сказала Крис. — А ты?

— Ну, наверно, — сказал он. — Но возможно, я упрощаю. Может, дело там глубже, чем кажется.

— Les Autres, — повторила Крис, — что-то новенькое.

— Вот бы и расспросила ее, — сказал Харли. — Восемнадцатого числа. Кстати, она говорит, что Хильда Дамьен погружена в эту философию.

— Хильда?

— Да, она говорит, Хильда в нее погружена.

— Вот уж чушь собачья. Будет Хильда погружаться в идеи и философии, как же. Делать ей нечего. Девчонка, видимо, малахольная.

Но вот и восемнадцатое число, и Харли Риду представляется, что все идет хорошо. Фазан был, пожалуй, удачной идеей, а Харли боялся — не выйдет ли скучно. Крис объяснила, что зависит — какой фазан, как его подать.

Куча разных идей возникала в те несколько недель перед ужином, вечерами, когда Крис и Харли, по обыкновению, обсуждали свои дела. Вполне могли бы есть сейчас aiguillette de canard [6], состоящую из тончайших ломтиков утки в брусничном соусе с горошком и пареным сельдереем. И запивать C^otes du Rh^one [7].

Едят, однако, фазана, и Харли отмечает, что все идет гладко. Хоть он и художник (но, может, при данном складе таланта такая струнка как раз и положена), для него святое дело — на званом ужине ублажать гостей. Он ч'yдно одевается для этих оказий: бархатный пиджак, темные брюки. Крис Донован обожает свои приемы. Харли дорожит своим временем, и, раз уж выделит вечерок, он вам распишет его как по нотам. Они обсасывают все снова и снова, пока не выверят каждую мелочь. Оттого-то есть особый нюанс — тут не честь, тут кое-что потоньше, тут кое-что даже более лестное — в приглашении к ужину у Харли и Крис.

Крис Донован говорит Эрнсту Анцингеру, сидящему слева:

— Спроси у Маргарет про новую философию Les Autres, это ее увлечение.

Отличный предлог — сбыть Эрнста Маргарет Дамьен, его другой соседке.

Харли, занявшись Эллой Анцингер, сидящей слева от него, вдруг замечает: она прелестна. У нее такой опрокинутый рот, что если его написать с нижней точки, нижняя губа будет всегда нежно улыбаться, а верхняя волнисто ладиться к ней. В Элле все опрокинуто, и Харли, да только ли он, находит это обворожительным. Хелен Сьюзи, от него справа, весело стрекочет с соседом, Роландом Сайксом. Зря старается, думает Харли. А сам продолжает с очаровательной Эллой ту тему, которую обкатывал уже с Хелен Сьюзи.