Пир

Он возил ее на vaporetto [3]смотреть Тинторетто, смотреть Джорджоне, любоваться мозаикой. Она так восторгалась знаменитым «Успеньем» во Фрари, что у него язык чесался попросить ее, чтобы случайно не вознеслась в небеса [4]. Но наверно, он думал, существенно они расходятся только по части искусства. Может, она, по благости, не слишком взыскательна: в живописи ей подавай возвышенную идею, тогда как он, если что ненавидит в живописи, так это мораль. Она купила себе венецианскую куклу, а ему игрушечного гондольера. И сразу стало тепло на душе.

Когда они вернулись из свадебного путешествия, чуть не в первом из поджидавших писем оказалось приглашение от Харли Рида и Крис Донован к ним на ужин восемнадцатого октября.

Уильям позвонил поблагодарить и пригласил Харли Рида заглянуть, опрокинуть стаканчик, познакомиться с Маргарет. И Харли на другой же вечер явился.

Всю гостиную Маргарет заполонила осенней листвой от флориста. Платье на ней было бархатное, зеленое, слишком длинное, с широченными рукавами. Харли решал про себя, с чего взманило ее это прерафаэлитство. Уильям, к его изумлению, был явно от жены без ума. Харли же при виде такого типа девиц всегда разбирала тоска по Америке, по толике здравого смысла в женщине. В чем тут дело, гадал он, глядя на Маргарет, зачем ей понадобилось драпироваться в зеленый бархат на фоне осенней листвы? Отлично б смотрелась в простой цивильной оснастке. И почему бы не заняться зубами?

Так он думал, а сам между тем говорил.

— Так досадно, что мы пропустили вашу свадьбу. Не успели из Нью-Йорка. Твоя мать, конечно, была, — говорил он Уильяму.

— О да, она приехала.

— Такой путь проделала, до самого Инвернеса?

— До Сент-Эндрюса, — поправила Маргарет.

— Ах да, Сент-Эндрюс. Дивное место. Такой четкий, восхитительный свет. Ну и как Хильда?

Хильда Дамьен, мать Уильяма, жила в Австралии. С юных лет дружила с подругой Харли, Крис Донован. Хильда тоже была теперь безумно богата, сколотила состояние своим умом. Двадцать лет назад она оказалась вдовой с весьма скромным достатком. Теперь у нее пять газет, сеть супермаркетов. Да, Хильда настоящий магнат.

— Она только на свадьбу выбралась, — сказал Уильям. — И тут же обратно. Но скоро она снова тут будет, нашей новой квартирой займется.

— Надо думать, вы получили неплохой подарок на свадьбу? — попытал Харди.

— Да, вот именно. Квартиру в Хампстеде. Сейчас идет оформление.

— Что ж. Повезло.

— Правда ведь, нам повезло? — сказала Маргарет.

— Молодчина Хильда, — сказал Харли.

— Полностью погружена в философию Les Autres, — сказала Маргарет.

— Как-как?

— Надо еще выпить, — сказал Уильям и отобрал у Харли стакан, чтоб подбавить водки со льдом и тоником.

— Философия Les Autres, — объясняла Маргарет, — это возрождение чего-то старого. Очень ново и очень старо. Смысл тут в том, чтоб отвлечься в делах и в мыслях от себя и целиком сосредоточиться на других.

— А-а, заботиться о других. Но причем тут французский?

— Такое французское течение, — сказала Маргарет. — Так вот Хильда, я говорю, буквально воплощает La Philosophie des Autres. Нет, правда.

— Ну что ж, ладно, значит, встретимся восемнадцатого. Десять человек. Без церемоний. — Харли отставил недопитый стакан, Уильям его проводил до двери.

— Правда, ч'yдная? — сказал Уильям. — Поразительно милый характер. И знаете, где мы познакомились?

— Где?

— В «Марксе и Спенсере». Я фрукты покупал. И знаете, что она мне сказала? Она сказала: «Учтите, эти грейпфруты чуть-чуть помятые». Так и вышло.

— Ну, поздравляю, — сказал Харли Рид.

4

— И года на это дело не дам, — сказал Харли Рид. Имелся в виду брак Уильяма Дамьена.

Он ужинал вдвоем с Крис, придя от молодоженов. Крис требовала подробностей.

— Но кто такие эти Мерчи? Она же Мерчи исходно...

— Да кто их знает, — вздохнул Харли. Он ей рассказывал то, что, по его мнению, было действительно ей интересно. — Внешне вполне ничего, только зубы жуткие, дико ее портят. По-моему, она стесняется, что ли? Молодая девушка, полседьмого, будний день, а она вырядилась невесть как. Зеленый бархат, дивно зеленый, и вся комната в золотой и рыжей листве, по вазам натыканной.

— Ну, она же знает, что ты художник, может, решила, что тебе захочется ее написать?

— Ты думаешь? — Харли долго, старательно взвешивал эту идею. — Люди довольно странно себе представляют художников. Но нет, конечно... Бог ты мой, казалось бы, могла и поуверенней быть, потому что Уильям глубоко, высоко, широко, узко, ну, во всех измерениях, в нее влюблен. Она, знаешь, такая положительная, серьезная, но бодрая и жизнерадостная. Смесь, так сказать...

— И почему ты думаешь, что брак ненадолго?

— И года не дам, — повторил он. — Что-то мне подсказывает. Может даже, это будет с его стороны. Не то что он станет подавать на развод, но я чувствую, это будет с его стороны. И там же, вдобавок, такие деньжищи громадные.

— Хильда их детям не раздает. Помогает встать на ноги, а дальше уж как хотят. И правильно.

— Она им купила квартиру в Хампстеде.

— Знаю. Подарок на свадьбу. Но ничего сверх. Она мне по телефону сказала. Говорит — пускай попотеют с мое.