Пир

Недели за две до званого ужина Харли Рид наткнулся в студии телевидения на Аннабел Рис. Он присутствовал на совещании в качестве консультанта телевизионного спектакля, где изображался художник. У Аннабел как раз кончился рабочий день. Она была продюсер-документалист. Пошли выпить.

— Там они говорят, что якобы их этот художник — в отставке. Полный бред. Художники не уходят в отставку. Откуда им уходить?

— Но ты им объяснил, я надеюсь, — сказала Аннабел. Она обожала Харли. — В общем, потеря твоего драгоценного времени, эти консультации.

— Ну почему, мне даже нравится — следить, чтоб все было точно, — сказал Харли. — В данном случае, кстати, художник вообще не вполне убедительный. Зачем, скажем, он отводит взгляд от холста, когда рука орудует кистью? Нет, я люблю, чтоб все делалось точно. Лично я, будь я дворецким или лакеем, все делал бы точно. Я знаю, как это делается.

— Откуда ты знаешь? — сказала Аннабел. — Опыт, что ли, имел?

— Да, в качестве нанимателя, — сказал Харли. — С тех пор, как мы с Крис, у нас всегда есть слуга, а то и двое.

— Ах, это интересно, хотелось бы узнать поподробней, на будущее, когда я стану делать про тебя передачу.

— Насчет дворецкого — да ну его, по-моему, — сказал Харли. — Если честно, такие вещи художнику ни к чему. На другом-то полюсе голод, мансарды. Если публика будет думать, что ты чересчур богат, решит — халтурщик, а если ты беден, думают — что-то с его искусством не то, почему не продается?

Но Аннабел было не сбить. Она взяла на вооружение идею, которая, она чуяла, впечатлит начальство, когда приспеет пора проталкивать передачу о Харли. Эти его выкладки нисколько ее не трогали. (Художник... дворецкий... можно и богатую австралийку приплести, спутницу жизни...)

— А как фамилия твоего дворецкого? — спросила Аннабел.

— Хоспис, — сказал он.

— Ну да! Не верю.

— Я сам не верил. Но это правда, так у него во всех бумагах значится, в рекомендациях. Мы его только что взяли.

— Ну и как он?

— Великолепен. Вот только уже поговаривает об отпуске на месячишко.

— Так он и выразился — на месячишко? — прицепилась Аннабел.

— Нет, он сказал: «На месяц, сэр». Ему нужен отпуск, чтоб свозить жену-гречанку обратно в Грецию, где ей приспичило выцарапать приданое. Дюжина простынь, шесть наволочек — воображаю. Только что поженились, глупцы.

— По-твоему, глупость — жениться?

Харли пропустил это мимо ушей.

— Крис решила его отпустить. Но сперва он нам понадобится для кое-каких оказий, включая ужин. А потом — пусть себе катится в свою Грецию. Небольшой такой ужин, мы решили, но на уровне.

— Крис меня пригласила, я просто в восторге, — сказала Аннабел.

Он ей перечислил гостей, кое с кем она была незнакома.

— Очень соблазнительно, — сказала она.

— Составится любопытный коктейль, — сказал Харли. — А что еще требуется от званого ужина.

— А я мечтаю увидеть Хосписа, — сказала Аннабел.

— Не на что там смотреть, — сказал Харли. Он улыбнулся Аннабел и заплатил за выпитое.

Кузену своему, Роланду Сайксу, с которым ужинала в тот вечер, Аннабел сказала:

— Я слышала, ты идешь на ужин к Крис Донован?

— Я приглашен. Но не знаю, получится ли у меня, — сказал он; он всегда так говорил: не стоило обращать внимания.

— Я Харли видела, — сказала она. — Он мне перечислил, кто будет. Будут эти молодожены. Он — сын этой богатющей бабы, миссис Дамьен, австралийки. Помнишь, про нее еще статья была в какой-то газете. Так вот, ее сын женился на Маргарет Мерчи из Сент-Эндрюса. Харли говорит, они познакомились в «Марксе и Спенсере», во фруктовом отделе.

— Мерчи? — насторожился Роланд.

— Ну да, старинная шотландская фамилия.

— Знаю. Из Сент-Эндрюса, говоришь?