Пик

По совету мамы я не стал ничего говорить — например, предлагать оставить меня в лагере. Я бы, может, так и сделал, если бы точно был уверен, что Джош оценит мою жертву ради блага команды по достоинству и не станет ее принимать. Но уверен я не был. Ведь наша вчерашняя ссора осталась незаконченной. Плюс, хотя никто об этом не сказал, смена команды означала, что я, может быть, и вовсе не зайду на вершину до дня рождения. И Джош, и Тадеуш не могли этого не понимать. А на этом фоне в сухом остатке имелось вот что: если на вершину в нужный срок попадает Сунджо, то я никому не нужен.

В СЛЕДУЮЩИЕ ДНИ я старался как можно меньше попадаться людям на глаза. Это было несложно, так как никто не лез со мной общаться. Джошевы клиенты не стали собирать манатки, но и отступать намерены не были. Думаю, они решили взять Джоша измором и посмотреть, сколько он продержится. Меня больше никто не попрекал куском хлеба, но ядовитые взгляды никуда не делись.

И вместо того чтобы страдать от паранойи, я пошел лазать по скалам. Что я точно вынес из Четвертого лагеря, так это то, что мне надо хорошенько натренировать приемы лазания по льду. Я решил, что основная причина моих трудностей на Седловине — плохая техника передвижения на кошках. Я ведь мало лазал по льду. Эффективность экономит силы, а чем выше ты залез, тем меньше сил осталось.

Я нашел удобную ледовую стену в полукилометре от лагеря и целыми днями пропадал там, забираясь наверх разными маршрутами. Я поскальзывался, падал, бился, исполосовал себе все руки ссадинами, но с каждым восхождением чувствовал себя все лучше и лучше.

А по вечерам я лежал у себя в палатке и писал в блокноте или пытался вообразить, как будет выглядеть штурм вершины. Я даже специальный буддийский флажок изготовил. Снял с веревки желтый флажок и аккуратно нарисовал на нем синюю гору, повесил в палатке и глазел на него часами. На самом верху есть врытая в снег палка, а к ней прикручено много проволоки, а на проволоке полощутся такие вот буддийские флажки. И вот я воображал снова и снова, как добираюсь до этой палки и вешаю свой флажок со своей синей горой не где-нибудь, а на самом Эвересте.

А капитан Шек тем временем продолжал искать Сунджо. Каждое утро, как я отправлялся к ледовой стене, за мной следовал солдат. Видимо, капитан подумал, что это я не тренируюсь, а ищу возможности тайно встретиться с неуловимым мальчишкой. Я, кстати, совершенно не возражал против такой компании. Если бы я упал по-серьезному, то солдат мог бы мне помочь или, по крайней мере, добежать до лагеря и вызвать помощь.

Запа, Йоги и Яш жили в базовом лагере, но старались особенно не привлекать к себе внимания. Я их видел раз-другой, но с возвращения мы так ни разу пока и не поговорили. Вероятно, капитан Шек и за ними следил, поэтому они старались держаться от меня подальше.

На третий день таких развлечений до нас дошли новости, что с северной стороны на вершину зашли девятеро альпинистов — то есть все, кто штурмовал вершину в тот день. Думаете, эти новости вызвали в лагере радость? Ну, в некотором смысле да, но это была только пена на океане зависти и злобы.

— Если бы мы не заболели...

— Если бы Джош не бросил нас по дороге в базовый лагерь...

— Если бы он не потащил своего сынка на Эверест...

— То вместо этих девятерых могли быть мы! И через пару дней могли бы уже лететь домой...

— И кто знает, может, другого погодного окна уже не будет...

Все это и многое другое я без труда смог подслушать в столовой вечером того дня. Завистливое злобное брюзжание прекратилось только с появлением Джоша, Тадеуша и киношников. Я их не видел в столовой с возвращения из Четвертого лагеря. Как и другие, Джей-Эр, Джек и Уилл потеряли в весе и выглядели измотанными, но все же лучше, чем на пути вниз несколько дней назад.

— Если вы продолжите идти на поправку, — начал Джош, — и если позволит погода, то через неделю — дней десять мы начнем подъем на вершину.

— А с завтрашнего утра мы начнем вас снимать для документального фильма — интервью и все такое прочее, — добавил Джей-Эр.

Ни та ни другая новость не произвели ни малейшего впечатления.

— Ты все так же намерен вести своего сынка наверх? — спросил техасец.

— Еще бы, — сказал Джош. — А ты все так же намерен в этом случае повернуть назад?

— Если он идет наверх, мы идем вниз. Такие дела. Было совсем не похоже, что он блефует. Выражения лиц прочих говорили о том же самом. Это же были не профессиональные альпинисты, а успешные бизнесмены, привыкшие, что всегда получают то, что требуют. Другого в их мире просто не бывает.

— Как тебе будет угодно, — сказал Джош и криво улыбнулся.

У меня засосало под ложечкой. Я почему-то почувствовал, будто точно знаю: блефует Джош, а не клиенты. И именно он даст задний ход. А если не он, то Тадеуш.

Задний ход