Пифия

Несмотря на отсутствие посетителей, давешний бармен с подбитым глазом что-то жарил на огромной сковороде, установленной поверх железной бочки, в которой горели дрова. От самодельной печи и сковороды исходил такой запах, что Гончую снова едва не вывернуло наизнанку. В отличие от нее бармен оказался более стойким к тошнотворным ароматам, и когда его «гостья» закашлялась, повернулся к ней и одарил почти приветливой улыбкой. Синяк под глазом поблек и стал едва заметен. Без синяка и с закрытым ртом парня даже можно было назвать симпатичным. Гончая подумала, что со своей опухшей рожей и гудящей головой выглядит не в пример хуже.

– Болит? – Бармен выразительно постучал себя указательным пальцем по лбу. – А ведь я предупреждал.

«Надо же, какой предупреждальщик выискался».

– Не твое дело, – огрызнулась Гончая, хотя голова трещала, как заброшенные в бочку-печь горящие поленья.

– Умывальник там, – бармен махнул куда-то вглубь своей подсобки. – Толчок, извини, общий и только на станции. Если хочешь, могу проводить.

– Сама найду, – пробурчала Гончая, но сначала отправилась на поиски умывальника.

Сполоснувшись холодной водой из железного рукомойника, она почувствовала себя чуть лучше. Совсем чуть-чуть, но все-таки лучше. Головная боль не прошла, мешки под глазами не разгладились, но тошнить ее перестало. Что ни говори, а бармен ее здорово выручил и вчера, и сегодня. А ведь ей даже нечем было заплатить за выпивку! С чего вдруг незнакомый парень стал о ней заботиться? Уж, наверное, не потому, что наслушался ее пьяных песен.

С мокрыми руками и лицом – вытереться оказалось нечем, Гончая вернулась в бар. За время ее отсутствия там прибавилось народу. Столик в дальнем углу оккупировали трое, четвертый, крупный, широкоплечий мужик с наполовину обритой, наполовину коротко стриженной головой, о чем-то шептался с барменом. Гончая хотела пройти мимо, но мужик впился в нее пристальным взглядом и после непродолжительной паузы воскликнул:

– Катана, ты, что ли?

Под этим именем ее знали бригадиры третьяковских, и один из них сейчас стоял перед ней.

– Я Коленвал! Не узнаешь, что ли?

Он самый. Приглядевшись к бригадиру, Гончая медленно кивнула.

– Это все из-за прикида, – Коленвал провел ладонью по своей странной прическе. – Решил вот имидж сменить, – выделил он интонацией звучное слово.

Насколько Гончая помнила, Коленвал всегда испытывал тягу к редким или забытым словам, хотя и сам, как правило, не понимал их значения.

– Давай, Катана, дернем за встречу. Ну-ка, кривой, плесни нам, что покрепче, – обратился он к бармену.

Гончей совсем не хотелось пить – ее лишь недавно перестало мутить, но, перехватив осуждающий взгляд бармена, она решила не отказываться наперекор ему.

– Я ведь теперь здесь обретаюсь, – опрокинув в себя стакан самогона, сообщил Гончей бригадир третьяковских. – Уже почти год как с Третьяковки перебрался. Бригада у меня своя, перед пацанами в уважухе. Ну, да ты знаешь.

Около года назад между братвой с Китай-города и их соседями с Третьяковской вспыхнула жестокая и кровавая грызня. Выходит, Коленвал один из участников этой грызни. И не просто участник, а победитель, раз сумел отвоевать место на соседней станции. Хотя все могло сложиться и с точностью до наоборот. Например, он мог элементарно сбежать с Третьяковской, опасаясь мести подельников. Вообще-то Коленвал был человеком незлобным и крови старался избегать, что отличало его от совершенно безбашенных отморозков. Так что, по мнению Гончей, оба варианта были равновероятны.

– С похмелья? – безошибочно определил бригадир, присмотревшись к своей старой знакомой. Он и сам был большим любителем выпить и в таком состоянии начинал почти каждый день, однако сегодня, как ни странно, выглядел трезвым. – А ты чего накидалась-то? Ты вроде это дело не очень.

– Захотелось! – резко ответила Гончая.

– Ладно-ладно, не заводись. Дело твое, – подозрительно быстро пошел на попятную Коленвал. – Лучше скажи: ты здесь по делу или так, случайно заскочила?

«А по мне не видно?» – подумала Гончая. Но в отличие от Майки Коленвал не умел читать по лицу чужие мысли.

– Я чего спрашиваю, – продолжал он. – Работа есть, как раз для тебя. По твоему профилю. Оплата приличная. Так что, если ты не занята…

– Чего надо? – оборвала его Гончая.

Коленвал стрельнул глазами в сторону оккупировавших дальний столик мужчин и, когда Гончая проследила за его взглядом, шепотом спросил:

– Видишь тех двоих?

Из трех человек, сидящих за одним столом, двое разительно отличались от третьего. Они выглядели старше, опрятнее и главное – чище. На лицах и руках и даже под ногтями не наблюдалось никаких следов грязи, что уже само по себе в метро являлось редкостью. Говорил только один из них, второй внимательно слушал, но оба держались так, будто были заодно. Гончая знала это наверняка, потому что тем, кто молчал, был тот самый брамин, умирающего коллегу которого она застрелила в перегоне между Белорусской и Краснопресненской.