Пятый кодекс

– Точно, Руся, – поддержал Рогов, – явно влюбилась.

– Да ну вас! – Изабелла отвернулась к окну и замолчала.

Путь в Паленке, самый живописный из всех городов майя, был непростым и неблизким. Всё-таки горная дорога – это не равнина.

– Ну ничего. Тормозной шланг вроде целый, и с топливом на этот раз всё в порядке, – иронично болтал Андрей.

Эта фраза была сказана как раз на одном из самых непростых участков дороги, над самым глубоким обрывом. Слева от горного серпантина раскинулся великолепный каньон с рекой, которая текла так далеко внизу, что, казалось, экспедиция смотрит на неё из самолёта. Низ каньона просто утопал в зелени.

– Беру свои слова обратно, насчёт гор, что они везде одинаковы, – сказал Андрей и вдруг остановил машину. – Вы только посмотрите, какая красотища!

– Андрей Петрович, поехали, а то, не дай бог, упадём, – боязливо поёжился Руслан.

Машина стояла так близко к краю обрыва, что Руслан боялся посмотреть в окно.

– Струсил, Михлухо-Маклай? – подковырнула парня Изабелла.

– Я просто боюсь высоты, – абсолютно серьёзно отреагировал Руслан, – как ты, например, мышей.

– А я не боюсь мышей! – язвительно заявила девушка.

– Ну, значит, ты – мужик!

– Сейчас в лоб дам! – надула губы Изабелла.

– Перестаньте! – оборвал перепалку Рогов. – Да посмотрите же на эту красотищу!

Действительно, перед путешественниками предстала великолепная панорама горного ущелья. Громадный каньон, как в старых вестернах, открылся весь и сразу. Где-то глубоко беззвучно бурлила река, побережье густо поросло джунглями, которые стелились по горе и поднимались всё выше и выше, переходя в хвойные деревья. Чудеса мексиканской природы, где рядом уживались растения тропиков и далеко не тропическая хвоя. Чудеса страны, в которой соседствовали цивилизация и совсем дикие, доисторические племена индейцев. Майя не тревожили цивилизацию, цивилизация не тревожила майя.

Очарованный Андрей смотрел на каньон через объектив своего «Никона». Затем замер, глядя куда-то вдаль.

– И явился с небес Кукулькан, и создал этот мир из ничего… Стал первым существом мира и первым мудрецом его, – тихо продекламировал журналист.

– И создал Кукулькан народ майя, и стал управлять им, – романтично добавила Изабелла, словно подчиняясь воле Андрея.

– Извините, – влез Руслан, – а как этот ваш кукурузный бог создал народ? Он что – гермафродит?

– Не умничай! Тебе не идёт! – разозлилась Изабелла сквозь хохот Рогова.

– Русик, готовь камеру. Снимем проезды. До самого Сальто-де-Эйипантла.

– До чего?

– Эх, ребятки! – воодушевлённо воскликнул Рогов, потягиваясь. – Свожу вас к такому водопаду, какого вы ещё не видели!

– Сальто-де-Эйипантла… – задумчиво протянула Изабелла. – По легенде, у него люди встречаются со своей судьбой.

– Угу. Я, например, в прошлый раз встретился с пумой, – сказал Андрей и подошёл к краю обрыва.

Руслан с ребяческий усердием полез за кофром с камерой. Каждый раз напоминание о ней приводило парня в такой восторг, будто ребёнку предложили покататься на ковре-самолёте или надеть сапоги-скороходы. Андрею это нравилось. Так рождаются настоящие профессионалы.

– У этого парня большое будущее, – вполголоса сказал Андрей Изабелле, после чего добавил: – Ну, если не сопьётся, конечно…

– Или если не убьют, – тихо прибавила Изабелла.

Андрей посмотрел на полячку и покачал головой:

– Экстремисты, твою дивизию!

Изабелла не услышала слов Андрея, она, как завороженная, смотрела в синюю даль, где сгущались тучи.

Небо, похожее на океан. Горизонт клубящейся мрачной синевы, будто огромная волна. Пленяющая взоры даль, в которой тонули мысли, чувства и обыденность бытия…

Смиренное безмолвие гор окатилось гулким эхом тысячи голосов.

– Лиха-а-а-а-са! Идёт Лиха-а-а-са!

Несметное количество человеческих фигур, едва прикрытых накидками, несмотря на леденящий ветер, обратило взоры к горе с одноимённым названием Лихаса.

Вот из леса показалась она. В шкуре броненосца с роговыми пластинами, с седыми прядями волос, которые когда-то были чёрными как смоль, торчащими в разные стороны, как у старой ведьмы. Худая, как смерть, благородная, как вечность, непобедимая, как время… Лихаса. Едва передвигаясь, верховная жрица майя, не теряя достоинства, была всё ближе и ближе.

На большом плоском холодном камне на глазах у всего племени стояла обнажённая девушка. Где холод? Он ушёл, как всё, что касалось мирской суеты. Где стыд? Он там же, где и холод… Чёрные как вороново крыло волосы и открытый взгляд больших карих глаз, благородная стать, гордость, но не гордыня, слава, но не тщеславие. В ней было всё. Всё, что было нужно умирающей Лихасе.

– Это она… – проскрипела старуха и, казалось, из последних сил издала клич древнего племени: – У-у-у-у-а-а-а-а! У-у-у-а-а-а! А-а-а-ап!

– У-у-у-у-а-а-а-а! У-у-у-а-а-а! А-а-а-ап! – повторило племя.

– Ты знаешь, кто я? – «Колдунья» подняла свои бесцветные от времени глаза, глянув на молодую красавицу.

– Догадываюсь, – ответила девушка, и это были её первые слова на майянском языке.

– Ты знаешь, кто ты? – спросила старуха.

Обнажённая красавица ответила не сразу, будто собиралась с силами.