Пятеро детей и Оно

– Я не знаю, – отвечала ему она. – В том-то и вся проблема. Видишь ли, нам пока что ни разу не повезло. Потому я к тебе и пришла обсудить. Только… – Антея чуть помолчала. – Будь, пожалуйста, добр не выполнять никаких моих желаний до завтрака. Понимаешь, ужасно трудно вести разговор, если тот, с кем ты говоришь, выполняет тут же желание того, с кем он говорит, хотя тот, с кем он говорит, на самом деле даже еще и не захотел ничего пожелать.

– А не надо говорить, что что-то желаешь, если на самом деле этого не желаешь, – сварливо проговорил Саммиад. – Вот в прежнее время люди зря не болтали. Хотелось им на обед мегатериума, они его именно и заказывали, а если ихтиозавра, значит, именно таково и было у них желание.

– Я понимаю, – кивнула Антея, – но все же хотела бы…

– Осторожно, – предупредил Саммиад, и она увидела, что он уже раздувается.

– Ой! Нет, нет! – спешно выкрикнула она. – Это было совсем не волшебное желание! И не надо, пожалуйста, раздуваться, как будто ты сейчас лопнешь. Вот мы все вместе потом придем, тогда и попросим желание.

– Ладно, ладно, – сдулось существо, и его начала сотрясать мелкая дрожь.

– Может, ты бы хотел посидеть у меня на коленях? – спросила Антея. – Так тебе станет теплее, и я тебя еще потом платьем прикрою.

Она совершенно не ожидала, что существо согласится, но оно тут же откликнулось на ее предложение:

– Премного тебе благодарен за весьма своевременную заботу.

И, вскарабкавшись к ней на колени, Саммиад уютненько там угнездился, а она с робкой нежностью обняла его.

– Ну вот. Теперь можно рассказывать, – бросил с высокомерной любезностью он.

– Дело в том, что все прежние наши желания превращались в какой-то кошмар, – начала она. – И вот мне бы очень хотелось, чтобы ты мне посоветовал… Ты ведь уже такой старый, а значит, ужасно мудрый.

– Меня с младенческих лет отличала необычайная щедрость, – высокомерно проговорил Саммиад. – Скажу без преувеличения: только часы, отведенные мной на короткий сон, временно прерывают неутолимую мою жажду благодеяний. Лишь одного никогда не даю: советов.

– Но я все-таки очень прошу тебя дать мне совет, – не сдавалась Антея. – Ты такой добрый и щедрый, и так замечательно, что соглашаешься исполнить любые желания, и это такой для нас потрясающий шанс, только ведь очень жалко, если все это будет зазря из-за того, что мы очень глупые и не знаем как следует, чего нужно желать.

Антея перевела дух. Именно ради того, чтобы это сказать, она и явилась сюда спозаранку, пока остальные спали. Ведь если в беседе с кем-то один на один еще можно признаться в собственной глупости, то попробуйте-ка это сделать в компании, когда к тому же высказываете мнение, что и все остальные ее участники ведут себя не умнее вас.

– Дитя-я, – протянул сонным голосом пригревшийся у нее на коленях песчаный эльф. – Мой совет тебе лишь один: думай, прежде чем говорить.

– Но ты же сказал, что никогда не даешь советов, – изумилась Антея.

– Этот не в счет, потому что он совершенно банален, – ничуть не смутился он. – Ты могла бы найти его в любом учебнике.

– А вот ты не мог бы сказать, как по-твоему, крылья желание глупое или нет?

– Крылья? – переспросило существо. – Ну, полагаю, это не худшее из всего, что могло бы прийти вам в головы. Остерегайтесь только летать чересчур высоко на закате. А то доходили прежде до меня слухи по поводу одного чересчур беспечного отрока. Жил он в Ниневии, приходился каким-то по счету сыном тамошнему королю Сеннахириму, и один путешественник привез ему в подарок песчаного эльфа, которого этот отрок держал на дворцовой террасе в коробке с песком. Страшное унижение для песчаного эльфа. Только тем, бедняга, и утешался, что отрок был все-таки сыном ассирийского короля. Вот этот самый сын однажды и пожелал иметь крылья. Эльф, разумеется, их ему предоставил, да только мальчик забыл, что они на закате превращаются в камень. И в момент, когда сей факт свершился, рухнул на одного из крылатых каменных львов, украшавших подножье помпезной дворцовой лестницы. Если учесть, что крылья на отроке превратились в камень и у льва, на которого он упал, крылья тоже были из камня, легко представить себе, насколько неэстетично все вышло. Думаю, правда, что перед этим он успел получить большое удовольствие.

Ужасный рассказ Саммиада заставил Антею поежиться, а потом она поинтересовалась:

– Почему же наши желания ни разу не превращались в камень, а просто исчезали?

– Autres temps, autres moeurs[1], – многозначительно изрекло существо.

– Это ты мне по-нинавейски сказал? – ни слова не поняла Антея, хотя изучала в школе именно французский, и никакой другой, иностранный язык.