Пятеро детей и Нечто

Остальные дети преисполнились удивления и восхищения: как ему хватило ума в такой ситуации вспомнить, что на закате волшебство закончится!

– О, позвольте взять его на руки! – попросила цыган Джейн. – Смотрите – мы усядемся здесь и будем о нем заботиться, пока он к вам не привыкнет.

– Как насчет ужина? – внезапно спросил Роберт.

Остальные с презрением посмотрели на него.

– С ума сойти! Беспокоиться о каком-то мерзком ужине, когда твой бр… В смысле, когда ребенок… – горячо зашептала Джейн.

Роберт украдкой подмигнул ей и как ни в чем не бывало спросил у цыган:

– Вы не возражаете, если я сбегаю домой? Я могу принести нашу еду в корзинке.

Не зная, что он задумал, остальные дети пренебрежительно отнеслись к этому плану, а себя почувствовали очень благородными. Но цыгане мгновенно раскусили тайный замысел Роберта.

– Как же, как же! – ответили они. – Чтобы ты привел сюда толпу полицейских, наврав им с три короба о том, что это твой ребенок, а не наш? Задумал нас провести?

– Если проголодались, можете перекусить с нами, – любезно предложила светловолосая цыганка. – Эй, Леви, у тебя скоро уши заложит от рева этого благословенного ребенка. Отдай его маленькой леди, и посмотрим, не смогут ли эти дети приучить его к нам.

Итак, Ягненка вернули братьям и сестрам, но цыгане так тесно толпились вокруг, что он никак не мог успокоиться. Тут человек с красным шейным платком сказал:

– Эй, Фараон, разведи огонь, а вы, девушки, присмотрите за котелком. Дайте ребенку утихнуть.

Итак, цыгане волей-неволей отошли, чтобы взяться за работу, а Ягненок и остальные остались сидеть на травке.

– На закате все будет в порядке, – прошептала Джейн. – Но это просто кошмар! Вдруг они ужасно разозлятся, когда придут в себя? Нас могут избить, или привязать к деревьям и бросить, или сделать еще что-нибудь в этом роде.

– Ничего они нам не сделают, – сказала Антея и проворковала: – О, мой Ягненочек, не плачь, все в порядке, ты на ручках у Панти, утеночек… Они не злые, иначе не собирались бы кормить нас обедом.

– Обедом? – переспросил Роберт. – Я не притронусь к их мерзкому обеду. Он застрянет у меня в глотке!

Остальные тоже так подумали. Но когда обед – или, скорее, ужин, потому что время близилось к вечеру – был готов, все обрадовались угощению. Детям дали вареного кролика с луком и что-то вроде курицы, но более волокнистое и с резким вкусом. Ягненок получил хлеб, размоченный в горячей воде и посыпанный коричневым сахаром. Ему еда очень понравилась, и он, сидя на коленях Антеи, позволил двум цыганкам себя накормить.

Весь долгий жаркий день Роберту, Сирилу, Антее и Джейн пришлось развлекать и ублажать Ягненка, а цыгане пристально за ними наблюдали. К тому времени, как тени на лугах удлинились и почернели, Ягненок уступил ласкам светловолосой женщины и даже позволил цыганятам поцеловать его ручку, а потом встал и поклонился мужчинам, приложив руку к груди, «как джентльмен». Весь цыганский табор был в восторге от малыша, а его братья и сестры невольно возгордились, демонстрируя его достижения такой заинтересованной и восторженной аудитории. И все-таки дети с нетерпением ждали заката.

– У нас уже входит в привычку тосковать по закату, – прошептал Сирил. – Неужели мы не можем загадать разумное и полезное желание, чтобы сожалеть о том, что закат наступил?

Тени становились все длиннее, пока, наконец, не слились друг с другом: все вокруг покрыла мягкая светящаяся дымка, потому что солнце скрылось за холмами, но еще не окончательно зашло. Когда солнцу зайти, решают люди, издающие законы о велосипедных фонарях, и солнце должно подчиняться им с точностью до минуты, не то они объяснят светилу, что к чему!

Но цыгане уже утратили терпение.

– А теперь, молодежь, – сказал мужчина с красным платком, – вам пора баиньки! С ребенком все будет в порядке, он с нами подружился, так что просто отдайте его и возвращайтесь домой, как мы договорились.

Женщины и дети столпились вокруг с восхищенными улыбками и протянули руки, призывно щелкая пальцами; но они не смогли соблазнить верного Ягненка. Он обхватил руками и ногами Джейн, которая его держала, и заревел так отчаянно, как сегодня еще ни разу не ревел.

– Ай, как нехорошо, – сказала цыганка. – Отдайте мне кукленка, мисс. Мы быстро его успокоим.

А солнце все никак не садилось.

– Расскажи ей, как укладывать его в постель, – прошептал Сирил. – Болтай, что угодно, лишь бы выиграть время… И приготовьтесь все убежать, когда солнце наконец-то решит зайти.

– Да, я отдам его через минутку, – затараторила Антея, – только позвольте сказать, что каждый вечер он принимает теплую ванну, а по утрам – холодную, и в теплую ванну берет с собой фарфорового кролика, а пока маленький Самюэль принимает холодную, он читает молитвы, сидя в белой фарфоровой ванне на красной подушке; он ненавидит, когда ему моют уши, но вам все равно придется это делать, а если мыло попадает ему в глаза, Ягненок…

– Ягненок пласет, – сказал малыш и перестал реветь, чтобы послушать, что говорит Антея.

Женщина рассмеялась.