[email protected] (ФАНТОМ - ЛЮБОВЬ)

— Я расскажу тебе, как это было, — ровным голосом продолжила она.

— Не нужно, — попытался возразить он, — у каждого из нас уже что-то было в этой жизни.

— Нет, у тебя такого никогда не было и не будет, — она встала с постели, и луна отразилась серебристыми мазками на ее покатых плечах.

Рассказ был прост и ужасен.

После развода родителей, она уехала с отцом в Ростов, в его шикарный дом, вокруг которого всегда крутилась веселая и общительная публика. Был у отца близкий друг и помощник, умный и талантливый художник, для которого дом отца был всегда открыт. Они часто уезжали на халтуры вместе, а когда отец уезжал один, то друг присматривал за дочуркой товарища, отводил в школу и приносил в дом еду. Ей было всего четырнадцать лет, когда в очередной отъезд отца в дом вечером явился его друг.

Он привязал ее ремнями к спинке старой железной кровати. Для нее, навсегда, главным виновником случившегося остался отец. Это был трагический сюжет. Отец ничего не мог ей доказать, так как бывшего друга долго не могли найти. Нашли его через два года не милиционеры, а ростовские приятели отца. Его привезли в дом в таком состоянии, что Ларисе уже нельзя было показывать исковерканное лицо полуживого человека. Она просила отца, чтобы художника отпустили, но отец только закрывал лицо руками и монотонно повторял: «Прости меня, прости дочка.»

В результате нервного потрясения у Ларисы открылся диабет.

С шестнадцати лет она была вынуждена колоться инсулином и следить за своим режимом питания. Ее не оставляло чувство дикого страха и физиологического отвращения к мужчинам. Отец продал проклятый дом и переехал в Киев.

— Все, — погладила она Фила рукой по лицу, — теперь ты знаешь все. Филипп молчал. До этой минуты ему казалось, что все главные неприятности в этой жизни случались с ним. Он был центром мироздания, и черная дыра пустых материнских глаз была его главной трагедией. Но в эту секунду дыра стала стремительно уменьшаться и превратилась в маленькую точку, а все освободившееся пространство заполнила Лариса. Многое стало понятно и в ее театральном таланте. Каждый ее выход в институте на репетиционную площадку был наполнен какой-то особой тайной. Простые этюды и упражнения давались ей с трудом — она как бы не понимала, как можно что-либо решить в этой жизни элементарно. Зато отрывки из классики, наполненные бурными переживаниями и страданиями персонажей ей удавались просто здорово. Она видела жизнь под необычным углом зрения, и это вызывало удивление у разумных людей и раздражение у пошляков.

Филипп не понимал, что происходит с ним, когда она выходила на сцену. Он влюблялся в нее тысячу раз и никогда не мог ответить себе до конца, что же именно так влечет его к ней. Вокруг было море других девчонок и случались всякие мимолетные знакомства, иногда весьма бурные, но никак не отвлекавшие его от влюбленности в свою Лауру.

Одно из таких приключений добралось до Ларискиных ушей, и она устроила, наконец, сцену ревности. Говорила она спокойно, с улыбкой, широко раскрыв свои наивные очи и нервно перебирая руками маленький кружевной платочек.

— Я понимаю, ты взрослый человек и тебя тянет к доступным женщинам.

— Все! Решено! Я произведу кастрацию и сделаюсь выдающимся тенором! — попытался отшутиться Фил.

— Нет, ты не станешь выдающимся тенором, — очень серьезно сказала Лариса, — каждый раз, когда ты меня будешь обманывать, Бог будет отрезать кусочек от твоего таланта!

— Вот когда он прикончит этот пирог, — ухмыльнулся Фил, — я стану тихим домашним животным! Этаким старым котом на твоем диване!

— Осел — тоже домашнее животное, — спокойно, с достоинством отпарировала его колкость Лариса и ушла в другую комнату.

Целую неделю она не разговаривала с ним.

Филипп понимал, что каждый его необдуманный шаг доставляет ей боль, но жизнь вокруг бурлила с такой энергией, что он не всегда контролировал собственные поступки.

В институте он был на виду. Актерский курс оказался тесен для его энергии. Фил писал пьесы и песни, сочинял капустники, побеждал на конкурсах, придумывал самостоятельные спектакли, и в результате, его перевели на режиссерский факультет.

По этому случаю он затеял сочинение рок-оперы, где вместе с Натали и гуру-Александром попытался изложить легенду о сотворении Киева. Работа шла трудно исключительно по причине сложных семейных отношений между его друзьями. Что-то рухнуло в этой внешне безмятежной и богемной семье, — Филипп не очень понимал, что именно происходит, и старался поддерживать добрые отношения с обеими сторонами конфликта.

В июне, за несколько дней до окончания учебного года, они все вместе отправились в студенческий лагерь, где Александр собирался все лето подрабатывать на жизнь концертмейстером. Вместо того, чтобы зубрить историю театра, веселая компания отправилась на берег Днепра разыгрывать историю Киева.

Лагерь был еще пуст, несколько ленивых рабочих вгоняли гвозди в дощатый пол столовой, а другие натягивали большие и маленькие палатки для студенческой орды, которая вот-вот должна была хлынуть на берег Славутича.