Петрашевцы

Так что «несовместимость» в одном издании Майкова и Петрашевского вполне подтверждена и вполне объяснима (как позднее будет в аналогичных ситуациях изъясняться Ап. Григорьев, «два медведя не могут жить в одной берлоге»). Остается туманным сам процесс перехода издания к Петрашевскому. Думается, что Майков мог добровольно заявить Кирилову об уходе в «Финский вестник» и тем самым освободить вакантное место редактора словаря. Но не исключено, что энергичный и красноречивый Петрашевский, войдя в круг редакции, начал еще при Майкове играть в главах Кирилова более весомую роль и оттеснять Майкова на периферию. Во всяком случае, совсем не исключено, что уход Майкова совершился еще в конце 1844 г., и поэтому до апреля 1845-го, до выхода из типографии первого выпуска, Петрашевский уже мог вмешаться в текст словаря. Может быть, радикальные статьи типа «Анархия» и «Деспотизм» принадлежат уже Петрашевскому, а не Майкову? Или, по крайней мере, исправлены Петрашевским? На такое предположение наталкивает нас, например, стиль и лексика заключительной фразы статьи «Деспотизм»: «Повелителю вздумалось, повеление дано и — дело кончено!» Такое энергичное и довольно просторечное, совсем несловарно-энциклопедическое оформление статьи не характерно для спокойно-корректного стиля Майкова[111] и, наоборот, весьма показательно для Петрашевского (ср. во втором выпуске словаря статьи «Национальность»: «Мы должны благодарить Петра…, что в нашей администрации уже нет места (как это было до Петра) господству привычки, рутины и бессознательно принятых предрассудков, и что наука, знание и достоинство ею руководят!!»; «Неология»: «Так, император Наполеон не понял Фультона!?»; «…сомлевание от восторга при разборе заунывной бессмысленности какого-нибудь напева, вроде ай-люли!!»; «Нивеллеры»: «…нет примера восстановления утраченных прав без жертв кровавых и гонения!!»; «Новатор»: «Так таинственна воля господня!!! — и крест — орудие позорной казни — стал знамением и заветом спасения, вечного блаженства и жизни!»).

Можно предполагать какую-то долю участия Петрашевского в первом выпуске, но главенствующая его роль во втором выпуске не подлежит сомнению: помимо многочисленных мемуарных свидетельств, сохранилось дело петербургского цензурного комитета, разбиравшего жалобу Петрашевского на цензора А. Л. Крылова о непропуске статьи «Организация промышленности», сохранилось письмо Петрашевского к Кирилову от 10 мая 1846 г., из которого явствует, что основной корпус статей второго выпуска принадлежит ему.

Статьи этого тома в совокупности представляют откровенную, ничем не прикрытую пропаганду утопического социализма, пропаганду фейербахианского атеизма и откровенную критику современного социально-политического устройства России, критику крепостного строя. В этом смысле, конечно же, второй выпуск значительно отличается от первого, майковского.

В статьях «Натуральное состояние», «Овенизм», «Органическая эпоха», «Организация производства или произведения» и др. излагаются идеи утопических социалистов. Золотой век, подчеркивал Петрашевский вслед за Сен-Симоном, не позади, а впереди нас: человечеству присуще бесконечное совершенствование; всестороннее и гармоническое развитие личности должно стать идеалом нормального общества: не личность нужно приносить в жертву обществу, а самое общество должно быть так организовано, чтобы оно максимально удовлетворяло потребности отдельных лиц. Только тогда будет достигнуто счастье человечества. Если же в современном обществе господствует зло, люди зависят один от другого, не равны по состояниям и по положению, между ними растет вражда, насилие, порок, то необходимо радикально «изменить формы организации» общества, человечество должно добровольно объединиться в коллективы, в ассоциации, создать общую собственность на орудия производства, материалы, на недвижимые ценности, и каждый будет получать свою долю дохода пропорционально «содействию, оказанному им в умножении общественного богатства».

Иными словами, Петрашевский изложил во втором выпуске «Карманного словаря иностранных слов» общие принципы утопического социализма, как бы объединяя учения Сен-Симона, Фурье и Оуэна, выделяя именно общие их начала и затушевывая разногласия и противоречия. Так как Петрашевскому ближе всех других учений была система Фурье, то впоследствии он, главным образом, популяризовал ее: на обычных своих «пятницах», на обеде в честь дня рождения Фурье, устроенном петрашевцами 7 апреля 1849 г., и даже в показаниях, данных следственной комиссии в конце мая 1849 г. В показаниях Петрашевский подробно изложил учение Фурье, вплоть до подробного описания оптимального фаланстера на 2000 человек (организация быта и труда, экономические проблемы, воспитание детей и т. д.). В словаре же описания более обобщенные, схематические, но Петрашевский снабдил статьи отдельными ссылками на труды Фурье и других утопистов.