Петр III

Для нас в данном случае важна не достоверность сведений тайного советника, а то, что подобными разговорами поддерживало свои притязания Голштинское семейство. Однако был ещё один акт, регулировавший очерёдность престолонаследия. Скончавшаяся в мае 1727 года Екатерина I оставила завещание. Её преемником назначался сын царевича Алексея, внук Петра I и полный тёзка деда — Пётр II. В случае его смерти права на корону переходили по старшинству к Анне Петровне и её потомству, а затем к Елизавете²⁸. Кроме того, по завещанию Екатерины I Россия должна была оказать Карлу Фридриху поддержку в возвращении Шлезвига.

Исследователи не без оснований полагают, что завещание было во многом «продиктовано» Екатерине I зятем Карлом Фридрихом, которому она благоволила и которого ввела в состав Верховного тайного совета. После её кончины А. Д. Меншиков, ставший фактически главой государства при малолетнем Петре II, постарался выпроводить Анну Петровну с мужем в Киль. Казалось, удача отвернулась от Голштинского дома, но пока на русском престоле оставалась петровская линия потомства, надежда сохранялась. Она угасла после смерти юного государя и избрания Верховным тайным советом на царство Анны Иоанновны. Выданная замуж в Курляндию Анна представляла другую династическую линию — она была дочерью рано скончавшегося болезненного Ивана Алексеевича, брата Петра I.

Для императрицы Анны голштинский принц, которому исполнилось всего два года, стал реальным соперником: ведь согласно завещанию Екатерины I именно ему теперь полагалось занять престол. Она не раз повторяла: «Чёртушка в Голштинии ещё живёт». Штелин сообщал со слов очевидцев, что «в угодность» Анне Иоанновне на Голштинию ополчился и венский двор. «В 1736 году по наущению императрицы Анны была прислана в Киль императорско-римская комиссия, чтобы побудить герцога к отречению от отнятого у него владения (то есть от Шлезвига. — О.Е.)... Герцог в таком стеснённом положении ссылался на своего несовершеннолетнего сына, у которого он ничего не может отнять... Комиссия разошлась без успеха»²⁹.

Две могущественные державы — Россия и Священная Римская империя — давили на крошечную Голштинию, силясь лишить прав ребёнка, едва вышедшего из колыбели. Штелин путал дату: совместная русско-австрийская комиссия приезжала в Киль в 1732 году — и недоговаривал о существенном моменте. За отказ от Шлезвига Дания готова была выплатить громадный по тем временам выкуп — «один миллион ефимков», то есть иоахимсталеров.

Такая сумма позволила бы поправить стеснённые обстоятельства, в которых жил голштинский двор. Но Карл Фридрих предпочёл оставаться бедным и гордым. Его осаждали толпы кредиторов, которым на оплату процентов «едва доставало доходов с половины государства». Часто замок в Киле «принимал печальный вид, а за герцогским столом являлись дырявые скатерти и салфетки»³⁰. Однажды, желая ободрить окружающих, отец указал на колыбель Петера со словами: «Терпение, друзья мои! Он выручит нас из нужды». Или в другой редакции: «Этот молодец отомстит за нас!»

По законам жанра мальчик — обладатель двух корон, отнятых у него недобросовестными родственниками, — должен был вырасти мстителем, Петром I и Карлом XII в одном лице, потрясти Европу, объединить престолы, завоевать полмира, словом, стать великим героем. Но в реальности он не стал никем. Это жизненное фиаско, совершившееся вопреки культурному феномену, само по себе заслуживает изучения и анализа.

«Виват Елисавет!»

Вернёмся в Киль. Карл Фридрих понимал, что русская перспектива после вступления на престол Анны Иоанновны стала для сына призрачной. Сразу же после смерти герцога в 1738 году ко двору по приказанию императрицы прибыл русский посланник в Дании А. П. Бестужев-Рюмин. Он вскрыл герцогский архив и без всякого сопротивления придворных изъял оттуда некие грамоты³¹. Что это были за бумаги? Вероятнее всего, экземпляры брачного договора и копии завещания Екатерины I, позволявшие голштинскому «чёртушке» претендовать на корону. Именно тут корни ненависти Карла Петера к будущему канцлеру Бестужеву.

Оставался шведский вариант. Здесь горизонт выглядел яснее. Королевская чета не имела детей, и, по некоторым косвенным намёкам, в Киле понимали, что Карл Петер, отвергнутый на востоке, может быть провозглашён наследником на севере. Сама Ульрика Элеонора ненавидела мальчика так же горячо, как Анна Иоанновна. Когда в 1737 году голштинский посланник тайный советник фон Пелин побывал при шведском дворе, зондируя почву, ему был оказан самый холодный приём. Однако в ригсдаге думали иначе, чем в покоях королевы, — при бесплодии монархини альтернативы маленькому Готторпу не было.