Петербургский сыск. 1874—1883

– Хорошо, не будем об этом, – сменил тему Миша, – кроме этих подарков, Казимир дарил ещё что—нибудь? – Варвара открыла рот, чтобы ответить, но ее опередил Миша, – не советую говорить неправду. Список украденных драгоценностей составлен самим господином Котельниковым, торговцы, ювелиры будут предупреждены, я уже не гворю о скупщиках, которые дадут втрое меньшую цену, ну и выдадут без зазрения совести продавщицу и тогда она будет соучастницей кражи, а так, только ничего не подозревающей жертвой, получившей от поклонника некоторое количество драгоценностей, а главное не подозревающей, откуда они взялись у дарящего.

– Вы правы, я не знаю, – Варвара сняла с пальцев кольца, серьги, положила на стол, потом поднялась, – я оставлю вас на минуту.

Из соседней комнаты женщина вышла со шкатулкой в руках.

– Здесь всё, – она поставила на стол, – что дарил мне Казик. Я не хочу быть замешана в такое дело и моё имя появилось на страницах газет в статьях о преступлениях, – Варвара не снимала руки с крышки шкатулки, – только, Михаил Силантьич. – она на миг запнулась, – напишите мне расписку, что я сама вам отдала драгоценности.

– Непременно.

– Здесь только часть, – сказал Иван Дмитриевич, рассматривая список и заодно заглядывая в шкатулку, – у Котельникова похищено на сто тысяч, а здесь, дай Бог, на пять, если не ошибаюсь.

– Вы правы, – подтвердил Миша, – я заехал на квартиру Тржцинских, поговорил с прислугой, дворником, Казимир ведёт себя, словно ангел, никому слова плохого не скажет, тихий, спокойный, но вот странность нигде не учится, не работает, но иной раз сутками исчезает, но мне удалось найти его тайную квартиру.

– И как?

– Хвастовство в крови у молодых людей, ничего не совершивших в жизни, а так хочется показать, что они чего—то стоят.

– Через…

– Да, да, через смазливую дочку хозяина мясной лавки, расположенной по соседству. Два—три слова и она выложила не только адрес, куда ее приглашал молодой человек, но и колечко, которым он ее одарил.

– Когда ты всё успел?

Миша понурил голову. Спрятав лукавую улыбку.

– Успеваю, Иван Дмитрич, у меня очень хороший учитель.

– Что ж, остаётся только поговорить с Казимиром Вячеславовичем.

– В сыскное или?

– В сыскное, здесь он будет нагл и не очень словоохочив, – Путилин сощурил глаза, – там. Миша, бери двух полицейских посолиднее видом, я думаю, Николай Петрович нам в этом посодействует. Не так ли?

– Само собой.

– Так вот, с двумя полицейскими поезжай в дом к Тржцинским, надевай на Казимира наручники и в сыскное, главное побольше шума.

– С превеликим удовольствием, – Жуков не мог скрыть лукавой улыбки.

– Да, вот ещё, – остановил помощника Путилин, – сажай в камеру на Большой Морской и пока не пребуду никаких объяснений с ним.

– Само собой разумеется.

Вечером, часу в десятом Путилин распорядился привести в кабинет Тржцинского—младшего. Казимир оказался высоким юношей с полоской намечающихся под носом усов. Серые глаза насторожено смотрели на Ивана Дмитриевича, но следов страха не было.

– Подозреваемый по вашему приказу, – начал сопровождающий, но осёкся, когда начальник сыска махнул рукой.

– Можете быть свободны, – и только после этого Путилин поднял глаза и пристально окинул взглядом стройную фигуру с поникшими плечами.

– На каком основании, – начал Казимир, но остановился, увидев скривившиеся губы сидящего за столом начальника.

– Присаживайтесь, господин Тржцинский, – спокойно произнёс Иван Дмитриевич, указал рукой на стул, – нам предстоит долгая беседа.

– Я не понимаю, – но вновь остановился.

– Михаил Силантьич, записывайте. – Путилин обратился к Жукову, который за столом в углу приготовился писать допросный лист. – Ваше имя.

– Моё? – растерялся Казимир.

– Да, ваше, надо же соблюсти формальную сторону дела.

– Пожалуйста, Казимир Вячеславович Тржцинский.

– Ваше звание.

– Из дворян.

– Какой губернии, уезда?

– Санкт—Петербурской.

– Вероисповедание.

– Католик.

– Число, месяц, год рождения.

– Девятнадцатое февраля тысяча восемьсот шестьдесят первый.

– Знаменательная дата, – Иван Дмитриевич смотрел в глаза юноше.

– Я не понимаю.

– Род ваших занятий.

– Пока не определился. В чём собственно дело?

– Ранее находились под судом?

– Нет, – почти крикнул Казимир, – на чьё имя я могу написать жалобу?

– Не будем спешить, господин Тржцинский, – за окном прекрасный вечер, потом наступит не менее прекрасная ночь. Нам же с вами ведь спешить некуда?

– Ничего не понимаю, приезжают домой хватают, как, как, – он подбирал слово, – как какого—то каторжника.

– Ваша сестрица Анна Вячеславовна замужем за господином Котельниковым? Так?

– Так, но какое касательство имеет она ко всему этому? – Казимир указал руками на кабинет.

– Господин Тржцинский, не будем спешить. Я не буду повторять вопроса, видимо, вы его помните?

– Да, моя сестра Анна, урождённая Тржцинская, – сквозь зубы сказал юноша, – теперь носит фамилию мужа – Котельникова.

– Прекрасно, вы не нервничайте, а просто отвечайте на вопросы. Котельниковы проживают по улице Песочной, в доме номер сорок восемь. Так?

– Да так.

– Прекрасно. Как часто вы бываете у них в доме?