Петербургский сыск. 1874—1883

– Я не утверждаю, но предположение такое отметать нельзя.

– Анна Вячеславовна, братья ее Казимир и Сигизмунд, – Николай Петрович загибал пальцы, – сам Афанасий Петрович, сыновья, прислуга, Марфа и Пелагея, да, ещё дворник. Хозяин дела дома не делает, для этого держит контору на Невской линии Гостиного двора, чтобы служащие какие к нему в дом приходили? Ни разу не видел, если только какой посыльный? Да и тот дальше порога не пущен. Не знаю, – развёл руками, – кого подозревать. Не знаю.

– Николай Петрович, – Путилин вертел в руках шляпу, – оставьте это дело нам. Я думаю, скоро мы сможем узнать, кто покусился на драгоценности нашего купца.

– Анна Вячеславовна, – Путилин сидел на диване, на который указала ему хозяйка, рядом на краешке, казалось едва касается, притулился помощник пристава, – вам, видимо, известна причина, по которой мы находимся в вашем доме.

– Да, я знаю, – отвечала довольно молодо выглядящая женщина, с уложенными волосами. Точёное лицо абсолютно ничего не выражало, только блестели карие глаза.

– Господин Котельников заявил о пропаже драгоценностей на довольно солидную сумму.

– Мне известно об этом.

– Скажите, много ли гостей бывает в вашем доме.

– В этом, нет.

– В этом? – Переспросил Иван Дмитриевич.

– У нас есть ещё один дом на Моховой, именно, там мы принимаем гостей.

– Простите, а почему не здесь?

– Афанасий считает, что дом должен быть семейным очагом и никто не вправе нарушать уединение.

– Неужели никто не бывает здесь?

– Почему? Нас навещают мои братья.

– Может быть, есть и другие исключения?

– О нет! Афанасий против, он даже учителей, которые занимались с нашими детьми, выставил за дверь.

– Была причина?

– Нет.

– Скажите, как долго приходили к вам учителя?

– Точно сказать не могу, но, наверное, учитель музыки месяц—полтора, французского языка и того меньше.

– Вы упомянули братьев, они часто бывают у вас?

– Почти каждый день.

– Господин Котельников не против?

– Мне кажется, – женщина улыбнулась, – он не замечает их присутствия.

Прежде, чем навестить рижскую мещанку Варвару Григорьевну Чупрынникову, Миша направился к дворнику, который поведал. Да, к этой женщине приходят два господина. Молодой, лет семнадцати—восемнадцати с мудрёным именем, но она зовёт его Казиком, и второй, солидный господин в летах, с пышными бакенбардами, степенно раскланивается, словно идёт не к женщине недостойного поведения, а в театральную ложу. О молодом Варвара говорила, что брат, но какой же брат, если дворник самолично видел, как бесстыжая Варвара, почти в голом виде, провожала этого Казика, целуясь у двери. Фу, говорил дворник, срам. Самой лет—то сколько, а она такого мальчишку приманила.

Дверь открыла молодая девушка. Жуков был удивлён. Что рижская мещанка содержит прислугу.

– Как о вас доложить? – Проворковала девушка милым почти детским голосом.

– Михаил Силантьевич Жуков, приятель Казимира Тржцинского, с весточкой и подарком.

Когда сыскной агент вошёл в гостиную, то первой бросилась в глаза миловидная женщина лет двадцати пяти, хотя от дворника Миша знал, что ее тридцать четыре. Чёрные распущенные волосы подчёркивали какую—то неземную красоту. Тонкие черты лица более присущие человеку благородной крови покоряли правильными формами. Выразительные глаза из—под тёмных бровей смотрели скорее повелительно, нежели доброжелательно.

– Прошу, – она указала бледной рукой на стул, – Казимир мне о вас ничего не говорил, – приятный низкий голос чарующе прозвучал в возникшей тишине.

– По чести говоря, Казимира Тржцинского я знаю только по словам, – признался Жуков, отметив, что серьги в ушах и два кольца на левой руке из списка, который он изучал, пока ехал на квартиру госпожи Чупрынниковой.

– Что же вас привело ко мне? – Вопрос звучал вроде бы с изумлением, но с долей кокетства.

– Ваши серьги и вот те колечки на среднем и безымянных пальцах вашей очаровательной ручки.

– Что?

– Варвара Григорьевна, не буду перед вами играть роль приятеля Казимира, а сразу же откроюсь, я – помощник начальника сыскной полиции и прибыл к вам не с визитом, а по служебной надобности.

– Значит, с этим, – она посмотрела на кольца, – не всё чисто? – Миша кивнул, – думаю, Казик позаимствовал их у зятя?

– Совершенно верно.

– Я так и подозревала, что щедрость моего ухажёра получена не совсем честным путём.

– Как давно проявилась такая щедрость?

– Недавно.

– Можно, поточнее?

– Точно не помню, но, наверное, с апреля.

– Если вы подозревали, то почему не пресекли?

– Молодой человек…

– Михаил Силантьевич, – подсказал сыскной агент.

– Михаил Силантьич, какая женщина откажется от такого подарка?

– Не знаю, но…

– Вот именно «но», года наши женские бегут быстро, а надо успеть получить от этого, – Варвара указала рукой на лицо, – столько, чтобы не знать бедности.