Пьесы. Том 2

Король. Понятно. Это хорошо. Народы должны бояться. Как только они перестают бояться, у них появляется желание, чтобы боялись их! И они обожают внушать страх! Точно так же, как и мы. При первой же возможности твои сыновья стараются взять свое, уж поверь мне! Ты никогда не видел крестьянского бунта? А я раз видел, в детстве, еще при жизни моего отца. Не очень приятное зрелище.(Злобно поглядывает на крестьянина.) Погляди-ка на этого... Он нем, он туп, от него воняет, на нем кишат вши, такие они все... (Девушка пытается ускользнуть. Хватает ее.) Останься здесь, ты! (Бекету.)Я тебя спрашиваю, на что она годится?

Бекет (улыбаясь). Вскапывать землю, печь хлеб.

Король. Ба! Англичане едят так мало хлеба!.. Другое дело при французском дворе, там жрут хлеб до отвала, не спорю.

Бекет (улыбаясь). Надо досыта кормить солдат. Потому что король без солдат...

Король (поражен). Верно. Все связано между собой. В этой цепи нелепостей должен же существовать какой-то разумный порядок. Нет, решительно ты философ, мой милый саксонец... Не знаю, как ты этого добиваешься, но кончится тем, что я стану образованным человеком. А ведь забавно все-таки: сам такой урод, а производит на свет таких красоток. Как ты объяснишь это, ты, умеющий объяснять все на свете.

Бекет. Когда ему было двадцать лет, когда у него были целы все зубы и он еще не стал существом, не имеющим возраста, как все простолюдины, он, быть может, был красив. Быть может, у него была ночь любви, мгновение, когда он чувствовал себя тоже королем и не боялся ничего... А потом снова потекла безрадостная жизнь бедняка... Они с женой, должно быть, забыли о той минуте... Но семя было брошено...

Король (мечтательно). А ты хорошо рассказываешь... (Смотрит на девушку.) Ты думаешь, она тоже станет уродливой?

Бекет. Конечно.

Король. А если сделать из нее потаскушку и держать в замке, может быть, она останется красивой?

Бекет. Может быть.

Король. Но ведь тогда, значит, мы окажем ей услугу?

Бекет (холодно). Безусловно.

Отец вскакивает с места. Дочь испуганно съеживается. Входит брат, угрюмый, молчаливый, с угрозой во взгляде.

Король. Восхитительно! Знаешь, они все понимают! А это еще кто такой?

Бекет (оценив положение с первого взгляда). Брат.

Король. Откуда ты знаешь?

Бекет. Инстинкт подсказывает, государь. (Кладет ладонь на рукоятку кинжала.)

Король (внезапно заворчал). Чего они на меня уставились? В конце концов, они мне надоели! Я же просил пить, собака!

Крестьянин испуганно бросается из хижины.

Бекет. У них очень невкусная вода. У меня к седлу приторочена бутылка с можжевеловой водкой.(Брату.) Пойдем, ты мне поможешь, а то у меня норовистая лошадь. (Резким движением берет под руку брата и, насвистывая свой любимый марш, силой увлекает его за собой.)

Они выходят из хижины, и Бекет внезапно набрасывается на него. Короткая молчаливая борьба; Бекет отнимает у него нож. Юноша убегает в лес. Бекет смотрит ему вслед, поддерживая правой рукой левую. Потом возвращается в хижину.

Король (скрестив вытянутые ноги, сидит на табурете, насвистывает. Кончиком стека приподнимает юбку девушки и внимательно разглядывает ее, бормочет что-то). Мои сыновья...(Прогоняет эту мысль.) Он меня утомляет, этот Бекет. Приучает меня думать. А это безусловно вредно для здоровья. (Встает навстречу входящему Бекету.) Принес воды? Сколько же можно ждать!

Бекет. Прошу вас, сир, вот можжевеловая водка, а то вода очень мутная.

Вслед за Бекетом входит крестьянин.

Король. Пей ты тоже. (Замечает, что рука Бекета перевязана окровавленным платком.) Что это у тебя? Ты ранен?

Бекет (прячет руку). Моя лошадь действительно немного норовиста, государь. Испугалась, когда я коснулся седла. И цапнула меня.