Песнь Сорокопута

– Да мне пофиг, – буркнул Клив, но под недовольным взглядом Оливера добавил: – Хорошо.

– Договорились, – кивнул я.

– Оливия тоже ничего не скажет, – улыбнулся Оливер.

– Клив, как себя чувствуешь? – спросил я. Не хотелось, чтобы он рухнул на лестнице.

– Тело ломит, как будто я весь день занимался силовыми. Отпрошусь, поеду домой, – ответил он вяло.

– А ты не хочешь пойти домой? – спросил Оливер, когда за Кливом закрылась дверь.

– Нет. У нас защита проекта.

– Боже, Готье. Это сейчас совсем не важно. Ты еле ходишь.

– Не хочу никого подводить. Мы долго готовились.

– Чувствую, переубедить тебя я не смогу. Давай сходим купим воды Оливии.

Оставив за спиной злополучный туалет, только теперь я осознал, как мне повезло, что именно Оливер увидел нас с Кливом.

– Это чёртово везение, что именно ты пришёл на помощь, – спустя пару минут поделился я своими мыслями с Оливером.

– Не сказал бы, что это везение. Я искал тебя.

– Меня? – переспросил я удивлённо.

– Хотел до урока повторить материалы по проекту, но ты пропал. Я расспросил других, и мне сказали, что видели, как ты поднимался по лестнице. Я обошёл четвёртый и пятый этажи, а потом наткнулся на вас.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я.

– Да ладно, – отмахнулся Оливер. – Слушай, ты прогулял первый урок. Что скажем?

– Что мне стало плохо?

– Внезапно и тебе, и Оливии, и Кливу стало плохо. Попахивает массовым отравлением, – усмехнулся он. – Можно сказать, что у тебя кровь из носа пошла и ты пол-урока пытался её остановить. И тебе в туалете стало ещё хуже.

– Думаешь, поверят? – скептически спросил я.

– Да, если ты проколешь палец и немного испортишь рубашку кровью. У тебя сейчас бледный вид, поэтому будет выглядеть правдоподобно, – убедительно проговорил Оливер.

– Да ты прям гуру лжи.

Он рассмеялся.

– Не считаю ложь чем-то низким, ведь она бывает разная. Если ложь нужна для достижения цели, то я только за. Даже героям приходится лгать. Если вспомнить Ахиллеса, то ему пришлось скрываться на острове Скирос в образе девушки и врать всем, чтобы избежать отправки на Троянскую войну.

– Одиссей быстро разоблачил его, – с улыбкой добавил я.

– Одиссей – достойный человек. Хитёр, умён, ему не стыдно сознаться во лжи, – серьёзно произнёс Оливер.

– Кстати, – остановился я. – Ты мне странные сообщения писал пару дней назад.

– О, – отмахнулся Оливер, – забудь. Я был пьян и расстроен.

– Что-то случилось?

Пьяный Оливер – это не укладывалось в голове.

– Всё в по-о-олном порядке, – фальшиво пропел он.

– А если не врать?

– Ты не Одиссей, чтобы я во всём сознался, – серьёзно проговорил Оливер.

– А ты не Ахиллес.

Оливер промолчал, развернулся и бросил через плечо:

– Будь добр, купи Оливии воду. Встретимся в кабинете.

Сам того не желая, я задел Оливера.

XXV

Математика началась вполне обычно, если не думать о том, что у меня болело всё тело. Я пытался сидеть ровно, но то и дело хотелось скривиться от болезненных спазмов. На следующем уроке сдавать проект, а в голове пусто, будто не я, а кто-то другой готовился к защите весь последний месяц.

Иногда я поглядывал на Оливера – кажется, он серьёзно воспринял ранее сказанные мной слова; нам не довелось и парой фраз перекинуться после того, как наши пути разошлись у кафетерия. Он забежал в класс перед приходом преподавателя – мистера Корели, пожилого мужчины с самыми пышными усами, какие мне только доводилось видеть в своей жизни – и торопливо уселся под внимательным взором сестры.

Он сказал будничным тоном, что был пьян и расстроен, словно пил и пребывал в удручённом состоянии довольно часто. Я ни разу не видел Оливера таким, поэтому представить эту картину было довольно сложно. Пьяный и расстроенный Оливер написал мне. С чего бы это? Наши отношения точно не подходили под определение близкой дружбы.

Нерадостные мысли одолевали меня первые десять минут урока. Я мог и дальше заниматься анализом своих действий, но выбрал оптимальный выход, к которому рано или поздно приходят все парни моего возраста – оставить всё как есть и плыть по течению. Мне вовсе не хотелось ссориться с Оливером, но если он, как кисейная барышня, будет обижаться каждый раз, стоит мне хоть немного задеть его самолюбие – подумать только, я сообщил ему, что он не Ахиллес! – то лучше я буду держаться в стороне.

Оливия же находилась в приподнятом настроении. Она улыбнулась мне в начале урока – той самой хитрой улыбкой, означающей, что у нас есть общая тайна. Хотел бы я, чтобы этой тайной было что-то более романтичное, чем неудачная во всех смыслах дуэль в мужском туалете. Вышел я из неё точно не победителем.