Пешка

Я побежала к следующей кучке, решительно настроившись не повестись на его трюки в этот раз. Он смог стащить ещё одну незащищенную кучку кристаллов, но я нутром знала, что он ринется и за последней. Он играл со мной.

Справа передо мной воздух сместился. Я быстро среагировала, бросив фейскую пыль в него, но он оказался слишком быстрым. Всё, что я получила за свои усилия, это лицо, засыпанное порошком, и чиханье.

— Тупой человечишка, — съязвил он, рассмеявшись. — Никто не может поймать Тока.

Со слезящимися глазами, я зашагала к оставшимся трём кучкам. Я была в паре шагов от них, когда рядом с ними возник зелёный фейри, ростом метр двадцать, с жёлтыми волосами и глазами, и длинным крючковатым носом. Гоблин сверкнул мне широкой ухмылкой, зачерпнул кристаллы и пересыпал их в маленький мешок.

— Спасибо за красивые безделушки.

— Тебе здесь не рады, — прорычала я, заслужив очередной приводящий в бешенство смешок. Гоблин снова исчез из виду.

Я осталась на месте и стала следить за исчезновением других кристаллов в его мешке. Теперь он даже не потрудился скрыть себя. Он, как и я, прекрасно понимал, что я не представляю для него никакой угрозы.

После того как он заграбастал последний кристалл, Ток повернулся ко мне лицом и похлопал по вздутому мешку с усмешкой на его круглом лице.

— А ты гораздо забавней, чем двое других. Ты вернёшься.

Я усмехнулась.

— Конечно. И мы будем готовить сморы⁴ и распевать песни.

Он прищурил глаза с интересом.

— Что такое сморы.

— Сморы это…

Я пристально посмотрела на гоблина, когда идея зародилась и пустила корни в моём сознании. Я тут же её отмела. Бесполезно. Это не сработает.

Но… а если сработает? Что мне терять-то?

— Что такое сморы? — повторился Ток. Выражение его лица стало раздражённым, и он медленно направился ко мне. — Почему ты не говоришь?

Я улыбнулась.

— Забудь о сморах. У меня есть кое-что, что тебе понравится даже больше.

— Больше безделушек? — рьяно спросил он.

— Лучше.

Весь его вид кричал, что я явно сошла с ума, потому что ничто не может быть лучше сверкающего содержимого его мешка.

Я широко улыбнулась, словно была той, кому не терпелось рассказать огромный секрет.

— Хочешь знать что это?

— Да, скажи мне, — потребовал он.

— Ладно, была не была, — я глубоко вздохнула.

И начала петь.

ГЛАВА 5

Несколько секунд Ток в замешательстве наблюдал за мной, и я начала чувствовать себя полной идиоткой. Но стоило словам из любимой песни Финча наполнить окруживший нас воздух, глаза гоблина осоловели, а его лицо расслабилось. Он стоял в трансе, мешок с кристаллами болтался на безвольно свисающей руке.

Я в неверии уставилась на него. Сработало. В прямом смысле, сработало!

Ток моргнул, и я поняла, что умолкла. Я снова завела песню, начав петь достаточно громко, чтобы песню смог услышать любой в радиусе полумили. Как только я заметила, что гоблин снова впал в транс, я бросилась в «бой».

Не прекращая петь, я побежала к нему, на ходу вынимая из кармана кандалы. Я осторожно застегнула их на его тонких запястьях и проверила их. Они плотно прилегали, но не слишком туго. Проверив свою работу дважды и убедившись, что приняты все меры усмирения, я отступила на пару шагов и умолкла.

На выход из транса и появление возмущения в его глазах вместо отсутствующего взгляда ушло пять секунд.

— Надувала! — завизжал он. — Коварный человечишка.

Он попятился назад, оторопело нахмурившись. А потом его глаза распахнулись в ужасе, и он уставился на кандалы на своих запястьях. Запаниковав, он начал дёргать и крутить кандалы, но попытки были тщетными. Это были специальные кандалы, разработанные Агентством для обуздания фейри, вылитые из достаточно чистого железа, лишавшего фейри их магии и силы, не причиняя им вреда.

— Сними их, — заорал он.

— Не могу. Прости.

Я прогнала терзавшее меня чувство вины. Я не любила видеть какое-либо создание в клетке или оковах, но если я собиралась реализовать задуманное и стать охотником, я должна была быть такой же волевой, какой я охарактеризовала себя Теннину.

Ток издал оглушительный вопль, от которого все птицы с ближайших деревьев рванули ввысь. И когда даже это не возымело реакции от меня, он топнул ногой и начал верещать, будто его тут пытали.

Я дала ему минутку побушевать в гневе, но потом мои уши больше уже не могли выносить это насилие. Он не показывал никаких признаков, что готов прекратить свой концерт, я и сделала единственное, что как я знала, угомонит его.

Спев один куплет, я остановилась и стала наблюдать, как гоблин выходит из транса. Он снова сорвался на крик, и мне опять пришлось петь. И так продолжалось минут десять, пока он не сдался, испепеляя меня злобным взглядом.

— Ужасная людина, — прошипел он.

— Эй, как раз-то не я крала у простодушных людей, — я указала на всё ещё висящий в его руке мешок. — Кстати, а как много украшений надо одному?

Он прижал мешок к груди.

— Моё!

— Мне они не нужны. Но ты пойдёшь со мной.

В его глазах вспыхнул страх.

— Куда?