Первый человек в Риме

Луций Декумий шел с ней по улице Патрициев, легко освобождая для нее дорогу сквозь толпу.

— Уверяю, госпожа, мы будем истыми столпами общества!

— Но это очень трудно сделать без значительных средств, к которым вы привыкли, — сказала Аврелия.

— Это ничего! — оживленно отозвался Луций Декумий. — Рим ведь большой! Мы просто перенесем сферу нашей деятельности подальше, чтобы не беспокоить тебя. Виминал, Аггер, фабричные болота — множество мест… Не забивай свою прелестную головку проблемой Луция Декумия и его братьев священного перекрестка. С нами все будет хорошо.

— Это не ответ! Какая разница, кого вы терроризируете, — нас или каких-то других людей, в другом месте?

— Чего не видит глаз, не слышит ухо, о том и сердце не болит, — произнес он, искренне удивляясь ее упрямству. — Ведь это так, госпожа.

Тем временем они добрались до ее двери. Аврелия остановилась и посмотрела на него с сожалением.

— Уверена, что ты сделаешь все по-своему, Луций Декумий. Но чтоб я никогда так и не узнала, куда вы перенесли свои дела!

— Это будет секретом, госпожа, клянусь! Слеп, глух, нем!

Он протянул руку, чтобы постучать в дверь, которую подозрительно быстро открыл управляющий.

— А-а, Евтих, что-то я уже несколько дней не видел тебя в братстве, — ласково обратился к нему Луций Декумий. — Следующий раз, когда госпожа даст тебе выходной, жду тебя у нас, в общине. Мы там будем чистить все и слегка подкрасим, чтобы доставить удовольствие госпоже. Надлежит угождать свояченице Гая Мария, не так ли?

Евтих выглядел совсем несчастным.

— Конечно, — пробормотал он.

— А ведь ты кое-что утаиваешь от нас… Почему ты не сказал нам, кто твоя госпожа? — шелковым голосом осведомился Луций Декумий.

— За эти годы у тебя было время заметить, Луций Декумий, что я вообще никогда не говорю о своей семье, — важно ответил Евтих.

— Несносные греки, все они одинаковы! — Луций Декумий тряхнул своими прямыми каштановыми волосами. — Доброго тебе дня, госпожа. Очень рад был познакомиться. Если наше братство сможет в чем-то помочь, только скажи.

Когда дверь закрылась, Аврелия с каменным лицом обратилась к управляющему:

— Что ты хочешь мне сообщить?

— Госпожа, мне следовало быть среди них! — запричитал он. — Я — управляющий домовладельцев, они не посмели бы меня не принять!

— Ты понимаешь, Евтих, что за это я могу приказать выпороть тебя, — ровным голосом сказала Аврелия.

— Да, — прошептал он.

— Порка — установленное наказание, не так ли?

— Да, — снова прошептал он.

— Тогда тебе повезло, что я — жена своего мужа и дочь своего отца. Незадолго до смерти мой свекор, Гай Юлий, сказал, что никогда не мог понять, как семья может жить в одном доме с людьми, которых подвергают порке, будь это дети или рабы. Однако существуют другие способы наказать за нелояльность и наглое поведение. Не думай, что я не готова понести убытки, продав тебя с плохой рекомендацией. Ты хорошо знаешь, что это означает. Вместо цены в десять тысяч денариев тебя продадут за тысячу сестерциев. И твой новый хозяин немилосердно будет пороть тебя, потому что тебя продали ему за бесценок как плохого раба.

— Я знаю, госпожа.

— Хорошо! Продолжай оставаться членом братства — я понимаю твое затруднительное положение. Хвалю тебя за благоразумие относительно нас. — Она хотела было уйти, но остановилась. — Этот Луций Декумий… чем он занимается?

— Он — смотритель нашей общины, — сказал Евтих, чувствуя себя еще более неловко.

— Ты что-то утаиваешь.

— Нет, нет!

— Ну-ка, выкладывай мне все!

— Но, госпожа, это лишь слухи. Никто не знает правды, понимаешь? Слышали, будто он это сам говорил. Хотя это могло быть просто хвастовством. Или просто чтоб напугать нас.

— Так что он говорил?

Управляющий побледнел:

— Он говорит, что он — убийца.

— Убийца! И кого же он убил?

— Мне кажется, он имеет в виду того нумидийца, которого несколько лет назад зарезали на Римском Форуме.

— Чудеса, да и только! — молвила Аврелия и ушла посмотреть, чем заняты ее дети.

— Ее, наверное, как-то по-другому делали, — только и сказал Евтих Кардиксе.

Огромная галльская служанка протянула ручищу и придавила плечо красавчика управляющего, как кошка прижимает лапой хвост мыши.

— Действительно, делали ее по-другому, — произнесла она, дружески тряхнув Евтиха. — Поэтому мы все должны присматривать за ней.

Вскоре после этого Гай Юлий Цезарь прибыл домой из Италийской Галлии с донесением Мария из Верцелл. Он просто постучал в дверь, и управляющий впустил его, помог внести вещи. И Цезарь отправился искать жену.

Аврелия была в дворовом саду — надевала на зреющие гроздья винограда маленькие кисейные мешочки. Услышав за спиной шаги, она даже не обернулась.

— Никогда бы не подумала, что в Субуре так много птиц, — проговорила она, не оборачиваясь. — Но в этом году я намерена поесть винограда. Посмотрю, помогут ли эти мешочки.

— Я тоже очень хочу попробовать винограда, — сказал Цезарь. Она резко обернулась, мешочки посыпались на землю.

— Гай Юлий!