Первый человек в Риме

— Как мило! — проговорила Марсия. В ее тоне не прозвучало и нотки превосходства. — Мне всегда нравился этот сорт, но теперь я буду относиться к нему по-особому. Сыр, сделанный Гаем Марием! Ведь твоего отца также зовут Гай Марий из Арпина?

После завершающего блюда женщины покинули триклиний. За обедом они не прикоснулись ни к чему крепче воды.

Поднимаясь со своего места, Юлия улыбнулась Гаю Марию — с нескрываемой симпатией, как ему показалось. Она поддерживала вежливый разговор с ним, когда он к ней обращался, но ни разу не попыталась самочинно присоединиться к беседе отца с гостем. Тем не менее она не сидела со скучающим видом, а внимательно прислушивалась к разговору мужчин — с интересом и пониманием. Этой красивой и спокойной девушке, казалось, сама судьба обещала нечто большее, чем обычный удел матери семейства.

По сравнению с нею младшая, очаровательная Юлилла, — маленькая разбойница, сущее наказанье для семьи. Она-то уж точно знала, как заставить родных смириться с ее выходками. И пользовалась этим. Но что-то в ней сразу встревожило Мария. Опытный наставник, он умел с первого взгляда распознавать душу не только юношей, но и девушек. Он внимательно изучал Юлиллу за обедом. Что-то в этом ребенке было не так. Не то чтобы недостаток ума или образованности… Она действительно была менее начитанна, чем старшая сестра или братья, но значения этому не придавала. И — необыкновенное тщеславие. О внешности своей она явно была высокого мнения… Что же так настораживало? Где трещинка, дающая фальшивую нотку? Гай Марий в конце концов пожал плечами и решил о Юлилле не думать; в конце концов, не его это дело.

Сыновья Гая Юлия Цезаря задержались еще на несколько минут, а затем также попрощались и вышли. Наступил вечер; водяные часы — клепсидры начали отсчитывать ночные часы, каждый — в два дневных длиною. Согласно календарю, сейчас шла середина зимы. Все даты каждый год высчитывались Великим Понтификом Луцием Цецилием Метеллом Далматиком, поскольку он полагал, что так следует делать. Да стоило ли справляться о числах или названиях месяцев, которые вывешивались на Форуме, если человек вполне мог определить время и сам — по своим ощущениям?

Когда слуги зажгли лампы, Марий заметил, что масло в них — самое лучшее и фитили не из пакли, а из шерстяных нитей.

— Я люблю читать. — Цезарь перехватил его взгляд, как и вчера на Капитолии угадав ход мыслей Мария. — Не потому, что так уж плохо сплю по ночам. Просто несколько лет назад, когда дети подросли и стали принимать участие в семейных советах, мы решили, что каждому из нас будет разрешено позволительное излишество. Марсия выбрала кухню, но, поскольку это касалось непосредственно всех нас, мы сверх того решили выписать для нее из Патавия новый ткацкий станок и обеспечивать пряжей, какой она захочет, даже если это дороговато. Секст заявил, что будет ездить несколько раз в год в Путеолы на Огненные Поляны… — Тень пробежала по лицу Цезаря, он глубоко вздохнул. — Ты слышал наверняка, — продолжил он, — что Юлии Цезари из века в век передают друг другу нечто общее: например, светлая кожа, золотистый цвет волос. А есть еще такой миф: будто бы каждая Юлия в нашей семье рождается для того, чтобы осчастливить собою какого-нибудь мужчину. Якобы это — подарок нашей покровительницы Венеры… Ха-ха, разве Венера может сделать счастливым нормального мужчину? Каково с ней было Вулкану! Или Марсу! Но тем не менее именно так говорят о женщинах из семьи Юлиев… Однако есть у нас и менее приятное наследство, хотя достается оно, к счастью, не всем. Из нынешнего поколения один лишь Секст страдает от этой болезни. Астма. Думаю, ты уже знаешь — слышал его кашель, да и синеву вокруг его глаз заметил. Несколько раз Секст уже побывал на краю смерти.

Так вот оно что! Бедный парень… Похоже, не успеет он сделать карьеры.

— Я знаю эту болезнь, — тяжело молвил Марий. — Мой отец рассказывал о ней. Обычно она начинается в пору цветения и может длиться все лето, мешая человеку собирать плоды. А бывает, что больной не может находиться рядом с животными, особенно — с лошадьми или собаками. Это здорово мешает военной службе.

— Все это он испытывает на себе, — произнес Цезарь, заметно погрустнев.

— Доскажи уж о том семейном совете, Гай Юлий, — вновь заговорил Гай Марий, увлекшись. Такой свободы общения не знали, наверное, в самой Греции! Что за хитрая бестия этот Юлий Цезарь! Для посторонних наблюдателей — до крайности сдержанный, строгий, не подступись, истинное украшение патрицианского рода. Для тех же, кто допущен поближе, — почти бунтарь, нарушитель исконно римских традиций чинности.

— Секст выбрал Огненные Поляны возле Путеол, считая, что сернистый воздух оказывает на него благотворное воздействие.

— А твой младший сын?

— Гай сказал, что больше всего на свете хочет, чтобы осуществилось одно его желание… Хотя вряд ли это желание можно было бы назвать «излишеством»… Он попросил разрешения самому выбрать себе жену.

— Боги! И ты ему позволил?

— Конечно.