Первая жертва

— И прикинь, я даже ничего сказать не могу, — добавил солдат, который год не был в увольнении. — И пожаловаться не могу — а вдруг нарвусь на офицера, который встал поутру не с той ноги и поэтому задаст мне трепку.

— Но мы должны заявлять о том, что нас не устраивает, так? Если мы ничего не будем говорить, то ничего и не изменится, — предположил более тихий голос.

— Ага, и заговори мы, все равно ничего не изменится, вот разве что заработаем себе полевое наказание номер один, как этот придурок Хопкинс.

В этот момент Кингсли навострил слух.

— А что с ним случилось? — спросил он.

— Его привязали к лафету и оставили на расправу мухам и дождю, вот что. А за что? За разговоры, вот что, просто за разговоры. Большое дело!

Сидевший рядом с ним солдат решил, что Кингсли ввели в заблуждение.

— За разговоры, Джек? Он не просто разговаривал. Он подстрекал,вот что я тебе скажу Отказывался подчиняться приказу во время боевых действий.

— Боевых действий! Да просто в бане.

Кингсли принесли овощи с курицей — очень приличную порцию тушеных бобов и довольно много мяса, хотя Кингсли заподозрил, что это была крольчатина, а не обещанная курица. С хлебом и половиной бутылки вина обед стоил четыре франка, что было непомерно много.

Пока Кингсли ел, сидевшие за большим столом продолжали обсуждать незадачливого Хопкинса.

— Так ты думаешь, это он убил капитана Аберкромби?

— Аберкромби погиб в бою, — сказал солдат помоложе.

— Это военные так говорят,но не верь ты в это, сынок.

— Зачем, черт возьми, кому-то убивать капитана Аберкромби?

— Аберкромби привел в исполнение наказание Хопкинса, когда его привязали к колесу.

— Ну да, но ведь не он это наказание назначал, верно? В смысле, у Аберкромби выбора было не больше, чем у парней, что привязывали Хопкинса. Откажись он, полковник его самого привязал бы к колесу.

— Хочешь сказать, что и офицеры получают полевое наказание номер один? Никогда такого не видел.

— Не знаю, но что-то такое точно есть. Офицеры так же обязаны выполнять приказы, как и мы. Даже виконты.

— Ну, мы-то с тобой знаем, что у Аберкромби не было выбора, но не забывай, что Хопкинс был больной. Может, он просто увидел Аберкромби, подумал: «Ты попал, ублюдок», взял да и прикончил его.

— Аберкромби погиб в бою, — снова сказал солдат помоложе. — Об этом писали в газетах, я сам читал.

— Ну, может, и так, — сказал тот, что поспокойнее. — Но в любом случае Хопкинс его не убивал, клянусь. Хопкинс точно знал, что за дрянь эта война, и не боялся сказать этого. Вотза что они его пристрелят: чтобы избавиться от большевика. Французы тоже так делали.

— Ну, если он большевик паршивый, тогда его стоитпристрелить. Эти русские оставили нас в полной заднице.

— И они были правы, что отказались участвовать в этом кошмаре!

После этого страсти накалились; выпитое начало сказываться, голоса стали громче. Кингсли отметил, что социалист тут был всего один и что, несмотря на ворчание, другие солдаты были ярыми патриотами и не желали даже слышать о том, чтобы уйти с войны.

Наконец, самый громогласный из группы повернулся к Кингсли:

— Ну а ты что думаешь, приятель? Ты, кажись, парень образованный, ты все что-то пишешь, болтаешь по-французски и все такое, ну так что ты скажешь?

— Ну, — сказал Кингсли, допив вино, — я не верю, что победа любой из сторон в этой войне стоит разрушений, которые эта война приносит, и мне непонятно, почему ни одно из правительств этого не видит. И так же я не верю, что военные настолько безнравственны, что желают обвинить невинного в убийстве, просто чтобы убить коммуниста. Если они хотят это сделать, им нужно отправить его в первых рядах следующего большого наступления. А теперь, господа, вынужден вас покинуть. Да, и еще одно: если сегодня вы пойдете на концерт, то, возможно, снова увидите меня, но в форме офицера военной полиции…

Сидевшие за столом побледнели.

— Пожалуйста, не волнуйтесь, я расцениваю этот разговор как сугубо неофициальный.

С этими словами Кингсли собрал свои вещи и ушел.

39 Любительское представление и ночная прогулка

В тот вечер сестра Муррей позабыла о неприязни к полицейским и позволила Кингсли проводить ее на концерт.

— Заметьте, капитан, не сопроводить.А проводить.

— Конечно.

— Я не хочу, чтобы меня куда бы то ни было сопровождали.

— Нисколько в этом не сомневаюсь.

— Если хотите знать, очень немногие женщины этого хотят.

— Я это запомню.