Первая работа. Испания

Там было красиво, как на картинке в журнале: повсюду расставлены контейнеры с черешней, сливами, абрикосами и нектаринами. На полу — ящики с морковкой, завязанной в пучки, крупными тёмно-красными помидорами и огромными красными перцами. Кабачки и баклажаны уложены ровными рядами, над ними высится сельдерей, изящно перевязанный верёвочкой, и какие-то незнакомые мне салатные листья. А как сладко пахнут дыни! Им выделен отдельный угол. Я насчитываю, наверное, три, а то и пять видов! И тёмные, и светлые, и круглые, и продолговатые. Одна, похожая на мяч для регби, тёмно-зелёная, с белыми полосками, порезана на бледно-жёлтые кубики. В каждый воткнута зубочистка: пробуйте на здоровье!

Я решаюсь и отправляю кубик дыни в рот. Душистая… Если бы из мёда делали мороженое, вот такое оно и было бы по вкусу. Под дыней указан её сорт: Piel de Sapo. Стоп, стоп! Sapo — это «жаба». Сорт называется «Жабья кожа»?! Вот это да! Какая сладкая дыня и какое невкусное название…

Продавщица, молодая, ярко накрашенная испанка, болтает с пожилой дамой о погоде. Обе переживают, что вот-вот пойдёт дождь. Я набираю в пластиковую корзину несколько peras, светло-зелёных крепких груш с кривоватыми хвостиками, подхожу к кассе.

Пожилая дама улыбается мне, но продолжает вслух переживать за прохладное лето и, о ужас, прохладную зиму!

— Llegué de Moscú, — не выдерживаю я, — allí hace mucho frío en invierno. ¡Puede ser diez grados bajo cero![60]

— ¡Diez grados! — ахает пожилая дама.

Она тянется ко мне и треплет меня по щеке. Потом роется в сумке, достаёт персик, протягивает мне. Неловко взять персик, но я вижу, что она обидится, если я откажусь, и я благодарю вполголоса. Продавщица следит за этим довольно равнодушно. Её больше интересует парочка молодых русских, которые подходят к кассе вслед за мной. Она и он. Оба в тёмных очках одной марки, незагорелые. Наверное, недавно приехали. Когда вошли в магазин, сразу начали фотографироваться на фоне дынь и арбузов.

— ¿Una bolsa? — спрашивает меня продавщица.

— No, gracias, — уверенно отказываюсь я от пакета и укладываю груши в рюкзак.

— Извините, — шепчет русская девушка, смущённо поглядывая на продавщицу, — я так поняла, вы из Москвы приехали. А о чём она вас спросила?

— Пакет предлагала, — поясняю я и выхожу из магазина.

Только на улице до меня доходит, что ко мне обращались как к эксперту. Окрылённая, заглядываю в следующий магазинчик, канцелярский.

Вот где я согласилась бы сфотографироваться! Обожаю всевозможные тетрадки, блокноты, ручки, линейки, часами готова на них любоваться. Но дорого, очень дорого… Одна тетрадка стоит четыре евро. Это вам не груши по одному евро за килограмм.

Вздыхаю, глажу на прощанье твёрдые корешки блокнотов… Но всё-таки разоряюсь на разноцветные палочки в подарок Данке. Они похожи на палочки от эскимо, только их раскрасили в яркие, сочные цвета: тёмно-голубой, густо-фиолетовый, красный и оранжевый. Будем считать их с ней по-испански и выкладывать разные фигурки. Такие они приятные на ощупь!

Высокая и очень худая продавщица говорит мне что-то по-каталански. Но я, не тушуясь, признаюсь:

— Lo siento, pero no lo entiendo[61].

Она улыбается, переходит на испанский. Язык у неё всё равно странный, с каким-то французским акцентом, но я хотя бы понимаю, сколько стоят палочки. На них скидка! Всего два евро. Ура! Как полезно иногда искренне признаться, что ты чего-то не понимаешь…

На улицу я вылетаю. Меня несёт та самая солнечная пыль, несёт вперёд, не позволяя даже засмотреться на витрины, несёт к морю…

Море шумит, приветствует меня, затягивает так быстро, что я еле успеваю сбросить одежду.

Сегодня оно тёмное, прохладное (не зря испанки переживали из-за похолодания!), но при этом прозрачно-зелёное и очень нежное. Оно смывает с меня солнечную пыль. Я ложусь на волны и закрываю глаза.

Свобода…

Абсолютная свобода. Я одна в этом городе. Но я не одинока. Город рядом со мной, я слышу его солёное дыхание.

Плюх!

Волна накрывает меня с головой, и, слегка рассерженная, я встаю и оглядываюсь. Вдалеке стреляют друг в друга темнокожие мальчишки. В море больше никого, а вот на берегу много людей. Они едят бутерброды, режут арбузы, бренчат на гитаре, перекидывают друг другу тарелку-фрисби… Как хорошо, как спокойно…

Я долго сижу в воде, потом ещё лежу у берега, увёртываясь от возрастающих волн. Наконец встаю под ледяной душ, смывая морскую соль. Потом мою груши в питьевом фонтанчике на набережной. Оглядев пляж, выбираю себе местечко под пирсом неподалёку от камней, на которых мы сидели с Любомиром и Богданом, читаю книгу и грызу сочные груши.

Книга странная: в ней без конца спасают каких-то магических животных. Носорогов, которые умеют летать, и гигантских стрекоз. Я порываюсь проверять каждое слово в словаре, но хватать липкими пальцами телефон не слишком удобно.

«Читай подряд, ухватывай только суть!» — советует город, разлёгшись тут же, на песке.