Первая печать

Он подобрался, готовясь к прыжку, и Фиоре невольно отпрянула. Хоть в лапах у Ньяги и не было оружия, его решительность могла означать лишь одно: дьюс готов рвать своего врага на части когтями и зубами.

– Не служу никому! – повторил он, словно желая удостовериться, что Теймар все понял. – Я один! Убью ее! Сейчас!

– И за что же ты так ненавидишь Фиоре? – спросил грешник, не делая ни малейшей попытки защитить девушку, которая как раз в этот миг юркнула к нему за спину. – Мы отсюда никуда сбежать не сумеем, да и оружия у нас нет, поэтому тебе не надо торопиться. Объяснил бы, что к чему! А то я бы хотел умереть спокойно.

Ньяга издал странный звук, полустон-полурычание, и Фиоре вдруг вспомнила, что во время сильного ветра злополучный мост над Западным провалом тоже стонал как живой. Одно воспоминание повлекло за собой другое: Кьяран рассказывал ей, как после окончания строительства эйламцы собрались по обе стороны провала, решая, кто первым пройдет по мосту от одного конца до другого, – это считалось опасным, но очень почетным делом. Пока они спорили и ругались, вопрос решился сам собой: первым над пропастью прошел бродячий кот. Их после пришествия моря в городе стало видимо-невидимо.

Кот…

– Он просил! Он сказал… Ее нет – всем хорошо… Так надо!

– Кто сказал?! – Грешник подался вперед, жадно ловя каждый звук, доносящийся из-под маски. – Кто это был?

– Он! – рявкнул Ньяга. – Тот, кто спит!

– Но ведь в Эйламе все спят! – воскликнула Фиоре, и Ньяга тотчас же бросился на нее. Теймар кинулся ему наперерез; через секунду оба покатились по земле, по камням, и каждый пытался дотянуться до шеи противника. Девушка могла лишь наблюдать за дракой, бессильно сжимая кулаки. Дьюс, как и следовало ожидать, оказался сильнее грешника, которому на этот раз никто не помогал.

– Ты победил… – прохрипел Теймар, когда его горло стиснули когтистые лапы. – Прикончи меня и ее… А потом еще тридцать лет проведешь в заточении…

Фиоре не сразу поняла, что означали его слова.

– Что? – Ньяга ослабил хватку. – Что ты сказал?!

– Мою печать не сумеет снять ни один мастер, – сказал грешник. – Тебе никто не поможет освободиться! Разве что Спящий Медведь сойдет с места или горожане решат построить новый мост… Но первое маловероятно, а второе и вовсе немыслимо: они уже поняли, что ты прослужишь долго, так зачем же деньги зря тратить?

Окажись на месте дьюса человек, о его эмоциях можно было бы судить по выражению лица, но кошачья маска осталась бесстрастной. Зато движения Ньяги сделались еще более красноречивы, чем раньше: его тело напряглось, словно пытаясь стать мечом или молотом, способным сокрушить ненавистного грешника в мгновение ока. «Он сделан из боли и гнева, – подумала Фиоре. – Теперь-то я его понимаю…»

– С моей печатью никто не справится, – проговорил Теймар, пристально глядя в пустые черные глаза своего противника. – Лишь я один могу ее снять.

Ньяга зарычал и сдавил шею грешника с такой силой, что Фиоре показалось – все, конец. Но ее испуг продлился совсем недолго, потому что дьюс тотчас же отскочил в сторону и спросил, обращаясь к поверженному врагу:

– Чего ты хочешь?

Теймар не стал торопиться с ответом – сначала прокашлялся, как следует растер пострадавшее горло и только потом принялся объяснять, что именно ему нужно от Ньяги в обмен на снятие печати. Дьюс моста слушал молча, а по завершении речи замогильным голосом объявил: «Буду думать». Раздался хлопок – и он исчез.

Фиоре, изумленная и оскорбленная до глубины души, сказала:

– Мне очень хочется сейчас довершить то, что он начал…

Причина у нее была довольно веская: грешник всерьез пообещал Ньяге снять печать, если тот выведет их из этого странного места обратно в Эйлам, – а это означало, что жизнь Фиоре, как и жизни всех остальных горожан, вновь окажутся в опасности. Цена за их свободу показалась девушке чрезмерной, и еще ей вдруг сделалось очень стыдно за недавнее проявление слабости.

– Вперед! – хмыкнул Теймар. – Черная хозяйка будет очень рада.

Фиоре глубоко вздохнула и прислушалась к своим чувствам: волчонок гонялся за собственным хвостом, не обращая ни малейшего внимания на происходящее. С каких пор грешник научился понимать ее лучше, чем она сама себя понимала? Еще один вопрос без ответа…

– Ты думаешь, ее можно обмануть?

– В этом мире нет такого существа, которое нельзя было бы обмануть, – ответил Теймар. – По поводу Ньяги ты учти одно: я все сделаю так, что никто не пострадает: ни ты, ни эйламцы, ни сам мостовой дьюс. Он, в конце концов, не виноват: такова природа дьюсов, они всегда стремятся на свободу.

– Почему же твой дьюс не желает освободиться?

Грешник вздохнул:

– Отчего же, он желает…

– Да? Что-то верится с трудом. Ты как-то обмолвился, что дьюсы выше сорокового уровня в зеркалах не отражаются…

– А ты, оказывается, слушала меня внимательно, – усмехнулся Теймар. – Только не сами дьюсы. Мы, грешники, не отражаемся.

– Я видела. Золотой… Какой у него уровень на самом деле? Сорок первый?

– Нет. Не трать время на расспросы.