Первая печать

– Действуйте, трусы! Город падет, но вам-то что? Кто-то спасется и отстроит его заново, а потом все начнется опять – чередование нави и яви, бесконечное и бессмысленное… Любая мечта сможет воплотиться. Любишь соседку? Что ж, люби – всю ночь ты сумеешь предаваться страсти с ее точным подобием, и пускай кто угодно заглядывает в окно! Это всего лишь навь, а не реальная жизнь. Мечтаешь о богатстве? Мечтай, но не забудь, что однажды нескончаемый поток золотых монет поглотит тебя, превратившись из чудной грезы в истинный кошмар, и ты будешь умирать под гнетом собственной мечты, умирать ночь за ночью, воскресая по утрам… О какой еще фантазии мне следует рассказать? Ах да – совсем забыл о волках!

На лицах горожан отразились смущение и страх, многие со стыдом опускали головы. «Как же он сумел так точно подобрать слова? – подумала Фиоре, изумленно глядя на своего загадочного спутника. – Будто прочитал мысли…»

– Не слушайте! – запоздало вмешался Фарли. – Он обманывает вас!

– Я не произнес ни слова неправды, – хриплым голосом проговорил грешник. – Если всех вас устраивает нынешнее положение дел, то вам придется меня убить… Потому что иначе я уничтожу навь.

Воцарилась тишина, но последним словам Теймара суждено было еще некоторое время звучать в мыслях каждого вольного или невольного участника этой сцены. Фиоре закрыла глаза. «Я уничтожу навь». Ах, если бы все до единого горожане по-настоящему возжелали именно этого, то Эйламу не понадобилась бы помощь золотоглазого грешника! Но нет, у каждого нашлась собственная мечта, которой он не захотел поступиться ради общего блага… И частенько эта мечта была темной, порочной, мерзкой.

«Ненавижу вас, – подумала она. – Ненавижу всех!»

Из толпы выбрался широкоплечий мужчина средних лет; каждое его движение таило в себе необыкновенную, почти нечеловеческую силу. Это был Марро, старшина цеха эйламских каменотесов, славившийся своей рассудительностью и любовью к справедливости. Фиоре хотелось спросить: «Ты-то зачем пришел сюда? Почему не попытался остановить их?..»

– Повтори, что ты сказал.

– У вас есть два пути, – послушно заговорил Теймар. – Вы можете убить меня сейчас, и тогда ничего не изменится в судьбе Эйлама, он будет тонуть в трясине невыполнимых желаний до тех пор, пока не погибнет. Но вы можете отпустить нас, и тогда я уничтожу навь.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

– Уходим! – крикнул Марро, взмахнув рукой. Примерно треть собравшихся его послушались – люди побросали на землю все, что намеревались использовать для убийства грешника, их лица изменились, просветлели. – Не знаю, парень, получится ли то, что ты задумал. Но твоя уверенность вселяет в меня надежду.

Теймар молча поклонился, и в тот же миг одинокий булыжник пролетел там, где мгновение назад была его голова. Каменотес ахнул, изумленно огляделся; люди, что еще не успели разойтись, всполошились.

– Это Фарли! – взволнованно проговорила Фиоре. – Больше некому!

Грешник повернулся к ней.

– Да какая разница? – сказал он, смешно сморщив нос. – Нам пора идти…

* * *

Пятнадцать лет назад, когда новая граница между морем и сушей пролегла прямо через Эйлам, часть города рухнула и исчезла в бушующих волнах, а уцелевшие кварталы застыли на краю обрыва, за которым простирались владения воды и тумана. Здесь пролегала черта, которую мало кто отваживался пересечь.

– Туман… – пробормотала Фиоре и остановилась. – Ненавижу…

– Не в этот раз, – произнес Теймар. – Сегодня можешь не бояться.

– Не бояться? – переспросила она с улыбкой. – А вот скажи честно, ты испугался там, стоя перед разозленной толпой без оружия? Испугался ведь, я точно знаю.

Вздохнув, грешник наклонился и подобрал камень величиной с куриное яйцо.

– Брось его в меня.

– С ума сошел?!

– Бросай!

Он отступил на несколько шагов, и девушка послушно исполнила просьбу-приказ – швырнула камень, целясь в голову. «Ты сам напросился! – возникла вдруг мысль, полная раздражения. – Теперь увернись, если сумеешь!»

Теймар резко поднял руку, его ладонь ослепительно сверкнула.

Не долетев совсем чуть-чуть, камень осыпался на землю мелкой крошкой…

– Видела? – Золотые глаза насмешливо прищурились. – Мне не нужно оружие.

– Но ты боялся! – упрямо повторила Фиоре. – Я почувствовала!

Парцелл молчал, и она уже ощутила нарастающую злость, как вдруг собственная память услужливо напомнила ей то, о чем не хотел говорить грешник.

Толпа… опасность…

Он, как выяснилось, вполне мог защитить себя.

А она – нет…

– Зачем тебе правда? – негромко спросил Теймар. – А-а, не знаешь ответа. Все-то вам, искателям истины, неймется – правду подавай, и все тут. Ты вроде в нави не первый год живешь… Должна бы знать лучше меня, что свои настоящие желания и побуждения люди никому не открывают, потому как ими чаще всего не стоит гордиться.