Перстень Иуды

– Послушай Генрих, – они возвращались в одной машине, и Вилли выглядел задумчивым. – Возможно, это идиотизм, но мне решительно хочется проверить, не остался ли этот перстень на пальце отца.

– В таком случае в этой машине едут сразу два идиота…

Герман по очереди посмотрел на обоих.

– Только не берите меня в свою компанию. Это святотатство! И какие основания нарушать покой отца?

– А вот проверим, – сказал Генрих. – Я бы хотел сначала посмотреть бумаги. Думаю, наша сестричка припрятала их на всякий случай.

По возвращении братья вновь оккупировали кабинет Фридриха фон Брауна. Ева обрадовала их и действительно притащила тонкую коричневую папку.

– Вот здесь, – начала она, было, – есть и оригинал, и…

– Послушай, детка, мы сами разберемся. Отправляйся в гостиную, ты же теперь за хозяйку дома, – Генрих спешил быстрее отделаться от сестры.

Ева сделала обиженную гримасу и вышла.

Генрих, слегка волнуясь, открыл папку. В ней были две тонкие стопки бумаги, прошитые и опечатанные. Братья склонились над столом. Один сшив исписан ровным красивым почерком на непонятном языке. Скорее всего, на русском. Второй, безусловно, был немецким переводом. Знак апостиля свидетельствовал, что перевод точно соответствует оригиналу.

– А ну-ка, читай вслух, – велел Генрих младшему брату и откинулся на спинку кресла. Тот послушно взял немецкий текст:

– Я, Георгий Карлович Рутке, служил в Департаменте криминальных дел писарем при следователе Небувайло, и в 1834 году протоколировал следствие по делу о дворянине Боярове, совершившего смертоубийство князя Юздовского в ходе запрещенной государем императором дуэли на пистолетах. Причиной дуэли явился перстень, якобы принадлежащий христопродавцу Иуде и обладавший магическими способностями, в наличии которых я впоследствии убедился и о его истории разузнал много столь же невероятного, сколь и интересного, о чем постараюсь правдиво рассказать в ходе дальнейшего повествования…

Когда чтение было завершено, за окнами уже смеркалось. В кабинете Фридриха фон Брауна повисла тишина. Первым ее нарушил Вилли:

– Я очень любил в детстве авантюрные романы и сейчас слушал, как захватывающую книгу… Неужели это все правда?

Герман откашлялся.

– Выглядит все достаточно логично. Последовательно и достоверно. И потом, оба текста официально заверены… Не похоже на обычную фальшивку…

– А удивительное везение отца началось как раз после его возвращения из России, – сказал Генрих. – Только перстенек этот не очень хороший… Тут вот еще одна дописочка имеется…

И, достав из папки еще один листок, показал братьям. Все сразу узнали почерк фон Брауна.

– Послушайте! – Генрих водрузил на нос пенсне и стал читать своим ровным, лишенным всяких эмоций и интонаций голосом:

– Я не знаю, кто станет читателем этих бумаг. Скорее всего, один из моих сыновей. Кем бы он ни был, считаю своим долгом заявить: так называемый перстень Иуды убедил меня в том, что сатана есть! А коли так, то есть и Бог! И существование второго страшит меня более, чем существование первого, ибо Бог никогда не простит мне даже непреднамеренного вступления под знамена своего антипода. Я хотел, но так и не смог избавиться от этого проклятого перстня. Завещаю сделать это тому, кто сегодня читает сии строки…

Генрих сделал небольшую паузу и закончил:

– Фридрих фон Браун, Берлин, 14 мая 1893 года… За день до смерти!

Братья переглянулись.

– Совпадение?!

– Может, и совпадение. Только перстень действительно непростой, – Генрих обвел братьев многозначительным взглядом.

– Тогда, может быть… – произнес Вилли.

– Пожалуй. Что думаешь, Герман?

Младший сын покачал головой.

– Тревожить прах отца – большой грех… И ради чего?! Вы что, братья, думаете, этот перстень и в самом деле избавит нас от банкротства? Что за вера в сверхъестественное? Двадцатый век на носу, мы сами делаем самолеты!

Генрих вновь стал разминать толстую сигару, затем «гильотинировал» ее и начал аккуратно облизывать кончик. Покончив с подготовкой, он окунул ее в пламя золотой зажигалки, затянулся несколько раз и, когда туго свернутые табачные листы оделись в огненную корону, произнес:

– Меня больше всего интересует не столько этическая сторона предстоящей процедуры, сколько юридическая. Честно говоря, я не уверен, что мы можем без согласия властей эксгумировать останки отца.

– Речь не идет об эксгумации как таковой, – возразил Вилли. – Мы лишь поищем в гробу… Да и вообще, стоит ли предавать это огласке? Я уверен, что мы сможем все сделать тайно, без шума и очень быстро…

* * *

Около пяти часов пополудни братья Брауны подошли к невысокому склепу со стрельчатыми окнами. Солнце садилось, в этот час кладбище было практически безлюдным. Двое рабочих в черных комбинезонах их уже ждали, с веревками, ломами, блоком, портативной лебедкой и карбидным фонарем.

– Вам все ясно? – спросил Генрих. – Ищем кольцо на левой руке усопшего. Прошу вас быть аккуратными и ничего не повредить…