Перевернутое небо

– Ладно, ладно! – отечески пожурил их Цаш. – Для нас ещё не созрела луна! Будьте любезны, займитесь бытом… Ночью, красавицы, ночью! – он проводил их ласковым взглядом. – Думаете, они мне очень нужны? – небрежно-задумчиво спросил он меня. – Или я без них сильно страдаю? Ни капли! Но у меня никогда не было ни единой женщины в жизни, и я все отпущенные мне Господом годы и дни мечтал: чтоб у меня их было именно столько! А мечты, поверьте, имеют свойство сбываться. Вот, как, наверно, у вас!

– Как, наверно, у меня?! – искренне поразился я.

– Или, как у людей, нас полюбивших!

– Я искренне за вас рад, мэтр! – сказал я.

– Я – тоже! – покивал седой головой растроганный Цаш.

Между нашими гамаками, на дощатом столе, стоял современный лакированный чайник с двумя наполненными напитками чашками. Из чашек струился голубой дымок неизвестного мне происхождения.

– Я бы хотел закурить, – сказал я.

Цаш медленно сомкнул и разомкнул ресницы:

– Сделайте это!

Цаш проследил за огоньком моей зажигалки

– А теперь поговорим о ваших делах, – сказал он, после моей первой затяжки.

– Ещё пару минут! – попросил его я, чувствуя предательскую дрожь в кончиках пальцев руки, в которой держал сигарету.

– Вас что-то беспокоит? – догадался мудрый Цаш.

– Я только хотел спросить…

– Спрашивайте – отвечаем!

– Где мы находимся?

– В каком смысле?

– В какой местности, в каком времени, в каком государственном строе, где?

Цаш медленно покачал головой.

– Если бы я не проникся к вам непредвиденной симпатией, – сказал он, – я прямо сейчас отправил вас туда, откуда вы прилетели… Вы не должны заморачиваться этим! Это чревато. Тот, кто задаётся подобными вопросами, обречён.

– Почему?

– Видите ли… Интересующийся вопросами, не относящимися к его личности, к разрешению его личных проблем, из-за которых он прилетает с высоты десять километров, в таком случае, останется ни с чем. Он оставляет впечатление бездушного говоруна. Мечтаешь о своём счастье, думай только о нём!.. Вы понимаете, о чём это я?

– Простите! – я опять затянулся сигаретным дымом.

Цаш добродушно отмахнулся:

– Оставьте!.. И не думайте о моих женщинах. Они, все – моя, единственная в жизни мечта. Значит, они – самые чистые, самые прекрасные, бесконечно мои. Это-то вы понимаете?

– Понимаю.

– Только не надо краснеть! – по-доброму заулыбался полустарик Цаш. – Дело абсолютно естественное – других женщин в мире просто нет, и не думать о них – значит, не жить! Возражения есть?

– Возражения отсутствуют.

– Вот и прекрасно! – Цаш протянул мне свою руку через столик для рукопожатия. – Всё, забыли, думаем о вас!.. Насколько я помню из одной вашей исповеди, вас беспокоят четыре вопроса: как получиилось, что страна наша бескрайняя и непобедимая, в единый момент рухнула, и многие из нас остались без Родины и без любимой работы? Это – первое, так?

– Так.

– Отвечаю! Бескрайняя страна, строившая коммунизм, долгое время жила без коммунистов. Сорок пять миллионов так называемых членов руководящей партии были туфтой. Они вступали туда исключительно ради карьеры и вседозволенности. Идеи всеобщего равенства и братства в их душах не ночевали. «Коммунисты вперёд!» – не их мечта. Это – лозунг погибших, замученных, честных и смелых.. Оставшиеся же умирать не хотели. Им нужен был только личный уют и комфорт. Поэтому, как только два бездарных руководящих олуха из этих же рядов пожелали называться не «товарищами», а «господами», бесчисленная армия безыдейных приспособленцев побросала прежние партийные билеты, а самые популярные и любимые зрителями типы даже всенародно, со злорадством на упитанных лицах их сожгли., и ухватились за церковные свечи!.. Извините, это и для меня вопрос непростой. Может, перейдём ко второму?

– А как же мы, с вами?

– Что?

– Мы ведь с вами тоже мечтали о личном.

Цаш уронил голову на «пирожок» из своих ладоней.

– Мы… – сказал он. – Во-первых, таких, как мы, с вами, в свои ряды эти дармоеды не пускали… по причине, известной только им, одним. Мы, с вами, не морочили людям головы псевдовеликими идеями и обещаниями скорых побед. Наши проблемы были и остаются исключительно нашими. Тык?

Я согласно кивнул.

– Афос! – устало окликнул Цаш хозяйку питейной хижины. – Повторите нам…

Мы помолчали.

– Курите, курите! – сказал откинувшийся на заднюю «спинку» своего гамака Цаш. – Пожалуйста, курите!.. Знаете, я часто задумываюсь: почему в жизни я не был подвержен вредным привычкам? Я бы давно имел женщин столько, сколько бы пожелал! Женщины не любят мужчин, от которых пахнет приличным козлом. Им всегда необходим экстрим, и запах чего-то палёного… Поэтому я стал пить напитки с коньяком – милое дело!.. Анажж! – ласково окликнул он кого-то. – Арел! Янат! Исюл! Ялю!.. Идите ко мне, мои курочки, пусть я вас, всех, расцелую! Я хочу, чтобы вы сказали, чем я пахну сейчас!

Что-то мне в этой, демонстративной процедуре, не очень понравилось. Похоже, что добрейший Цаш, добившись своей заветной мечты, не подумал о её исполнителях. Томные, источающие откровенную страсть, женщины целовали Цаша притворно. Их мечтою был, явно, не он.

Счастливый Цаш этого не замечал_