Переведи меня через Майдан...

— Совершенно верно. И прогоняет всю информацию о выборах на основной сервер через себя.

Депутат задумчиво сжал мочку левого уха:

— Насколько ваше сообщение правдиво?

— Стопроцентно.

Снова небольшая пауза. На том конце беспроволочной связи терпеливо ждали.

— И что вы хотите от меня?

— Сообщите о сервере своему штабу.

— Я с такой, голой, информацией идти не могу. Что я скажу? Мол, услышал, но источник не известен? Кто поверит?

— Другого ответа я от вас и не ждал. Зайдите в интернет. На сайт «Хакер — ньюс». Оттуда всё скачайте, и можете спокойно назвать источник.

— Кто поверит хакеру?

— Не волнуйтесь. Сообщение подано таким образом, что не оставляет никаких сомнений.

— А если штаб не отреагирует?

— Что ж, так тому и быть. Моя задача передать, ваша — выполнить. А проглотит «Апостол» информацию, или нет, то его дело.

* * *

Владимир Николаевич нагрянул в здание на площади Леси Украинки внезапно для всех. Охрана всполошилась. Звонки по телефону понеслись наверх: Яценко поднимается. Куда? На пятый, в помещения Киевской областной администрации? Или на шестой, в Центризбирком? Лифт начал показывать этажи. Третий, четвёртый. Пятый…. Пятый. До Панчука.

Петро Михайлович ждал большого гостя возле дверей. От лифта до кабинета губернатора было метров десять. Владимир Николаевич прошёл их медленно, овевая стены узкого коридора полами дорогого пальто. Дверь в кабинет Владимир Николаевич раскрыл сам, не дожидаясь, когда секретарша придёт в себя от прибытия столь неожиданного высокого гостя, и вскочит с места, чтобы выполнить свои прямые обязанности.

В кабинете Панчука Яценко бывал раза два — три, не больше. В отличии от домашней, богатой, обстановки главы области, о которой ходило много слухов в длинных кабминовских и парламентских коридорах, здесь, на службе, присутствовал деловой, даже слегка прибеднёный, демократический стиль.

Яценко, не раздеваясь, прошёл к столу губернатора, развернул кресло к себе и рухнул в него. Панчук остался стоять перед ним, словно двоечник перед взором грозного учителя.

— Рассказывай. — Владимир Николаевич взял в руки рамочку с фотографией жены Панчука. Симпатичная коза, — подумал про себя премьер.

— О чём рассказывать? — Хозяин кабинета нервно улыбнулся.

— Неужели не о чем? — Яценко редко удавалось съязвить. Обычно он говорил, как и действовал, с грубоватым напором. По мужицки. Но на сей раз желчь буквально проистекла из уст премьера. — Дней семь, или восемь, с тобой не виделись, а тебе и сказать нечего? Что уставился на меня своими бельмами? Сколько голосов ты мне обещал? А? Не слышу.

— Пятьдесят процентов. — выдавил из себя Панчук.

— Да, верно, пятьдесят. — Яценко отшвырнул фотографию. — А сколько дал?

— Двадцать два. — прошептал голова Киевской области.

— Сколько, сколько? Не слышу. Громче говори.

— Двадцать два.

Яценко пододвинул к себе калькулятор, лежавший на столе.

— Пятьдесят минус двадцать два… Сколько будет? Двадцать восемь. Верно? Верно. Итого, ты мне не додал двадцать восемь процентов голосов. То есть, от того, что обещал, большую половину отдал моему конкуренту. Это чем же он тебя прельстил?

— Но, Владимир Николаевич, мы же всё равно впереди, лидируем. — попытался сгладить обстановку Петро Михайлович.

— Это я лидирую, — Яценко резко вскочил на ноги. — Понял? Я! И если бы я заранее не продумал, что делать, то сейчас бы ещё не известно, как бы всё поизвернулось.

Яценко и так не отличался чистотой речи, а когда волновался, то и подавно мог использовать слова не к месту и не к стати. А подчас их и калечить. Данное качество его культуры речи стало буквально золотой жилой для журналисткой братии. Впрочем, в данный момент губернатору киевской области было не до чистоты языка.

— Владимир Николаевич, но ведь ещё второй тур предстоит. В нём то мы своё доберём.

— До второго тура ещё приготовиться надо. И основательно. А ты здесь байдыки бьёшь. ЦИК под боком, а он хлебалом щёлкает. Пригрел местечко под толстой задницей!

Так с Панчуком ещё никто не разговаривал.

— Не орать в моём кабинете! — Петро Михайлович и сам не понял, как из него, хоть и негромко, вырвались столь смелые слова. — Я тебе не пацан! И не тля подзоборная! Я в этом кресле сидел, когда ты ещё автобазу обчищал, под видом перестройки. Если бы не твоя крыша, стал бы ты премьером. Хрена!

Владимир Николаевич сграбастал подчинённого за грудки:

— Ты на кого, бля, голос повысил? Забыл перед кем стоишь?

Петро Михайлович хрипел в крепких руках премьера:

— Ну, давай, ударь меня. Давай! Как Кириенко. Но запомни. Тогда тебе второй срок, вместо кресла президента светит. И не отмоешься. Не надейся. Глазок в правом углу видишь? Видеокамера. Так что снова будешь смотреть в глазок, только из камеры.

Яценко резко развернул голову в том направлении, на которое указал Панчук, и отпустил костюм хозяина кабинета. Ещё раз взглянув на точку в стене, Владимир Николаевич рванул узел галстука, сплюнул на дорогой ковёр на полу.

— Понаставили барахла. — премьер грузно опустился на близстоящий стул. — Что ты там плёл насчёт Кириенко?