— Так перенесите работу на завтра. На утро. На ночь.
— Невозможно. Произошла утечка информации. Кто-то прекрасно знает о том, что должно было произойти. И помешал этому. Теперь «торговец» может стать свидетелем. Меня предупредили, если будет продолжение «спектакля», то «товар» об о всём узнает. И говорили люди серьёзные. Им скачивают информацию прямо из штаба.
Петренко успел услышать только начало матерщины, и телефон прекратил работу. Богдан Васильевич постоял некоторое время, с недоумением поглядывая по сторонам. Потом ещё раз набрал номер. Но в телефоне стояли короткие гудки, которые с третьей попытки превратились во фразу: Ваш абонент временно недоступен.
Артём Фёдорович отключил мобильник, и принялся искать таблетки. Голова раскалывалась немилосердно. В правом кармане спасительного средства не оказалось. В левом тоже. Пришлось подняться, и прошествовать к шкафу с верхней одеждой. Во внутреннем кармане пальто они, наконец, нашлись. Новокшёнов выдавил сразу три пилюли, и бросил их в рот.
Всё, отрешённо зудело в мозгу, пропали мои «бабки». Все мечты, все надежды, псу под хвост! И всё из-за того, что «торговец», падла, не захотел выполнить контракта.
Начальник областного управления СБУ упал в кресло и судорожно сжал руки. Полгода работы к чертям собачьим! И именно в тот момент, когда до заветной черты оставалось каких-то пару шагов. Кривая улыбка промелькнула на лице полковника: раскатал губу, товарищ «Шон». А не тут то было. Хотя, может, ещё не всё потеряно? Может, ещё имеется возможность найти «торговца» и заставить его выполнить задание?
Артём Федорович резко наклонился над столом, поднял трубку внутреннего, служебного телефона:
— Борисов? Бери своего напарника, и мухой на дом того мужика, что получил посылку. Если он дома, привезти ко мне. Если нет, выяснить, куда выехал. Всё понял?
Даниил Леонидович принимал лидера оппозиции в холле, в обстановке, далеко не соответствующей их совместному статусу. Козаченко сразу отметил данный факт, но промолчал. Сегодня было не до обид.
— Даниил Леонидович, необходима ваша помощь.
— Насколько я помню, Андрей Николаевич, я сегодня уже оказал некоторую услугу вашему движению. Или вам этого показалось мало?
Злится «папа», — понял Козаченко, — ничего, перегорит.
— Я бы хотел, чтобы встреча на высшем уровне состоялась не в понедельник, а завтра. В первую половину дня.
— То есть, — президент тронул мочку уха. Вот он, тот миг, когда из нашего мальчика можно будет крутить верёвки. — Вы хотите начать переговорный процесс до начала съезда в Южнодонецке. Я правильно понял? Можете не отвечать. Андрей Николаевич, а что вам бояться? — Кучерук улыбнулся. Легко. Расслабленно. — За вами стоит такая тяжёлая артиллерия, которая даже не постеснялась поставить мне, президенту, ультиматум. А что им какой-то Яценко, со своим нежеланием смириться с вашим Майданом? Пусть себе собираются в Южнодонецке. Выносят решения. Их же всё равно никто не примет во внимание.
Козаченко промолчал. Он прекрасно понимал, куда клонит Кучерук. Президент хотел уйти в сторону от происходящих процессов. Мол, разбирайтесь сами. Деритесь. Рвите друг другу чубы. Вставайте стенка на стенку. Но и ответственность за последствия тоже будете нести самостоятельно. А вот последнего Андрей Николаевич как раз и не жаждал. Съезд премьера мог сломать многое. Если не всё.
За последние десять лет имелось множество примеров, когда после «бархатных революций» единство страны, пережившей данный феномен, не выдерживало, и государство разваливалось на несколько мелких, самостоятельных держав. Достаточно вспомнить Югославию и Чехословакию. Шлоссер ещё тогда, в Вене, намекал на то, что недопустимо, чтобы Украина разделилась на две территории. По одной простой причине: Шлоссера и его компаньонов интересовала именно «премьерская» земля, со всеми вытекающими из неё последствиями. Съезд в Южнодонецке мог не просто дать трещину в развале страны. Принятые на нём решения могли толкнуть Шлоссера на контакт с Яценко. И тогда он, Козаченко, становился бы проигравшей фигурой. А с проигравшей стороны за всё и воздаётся.
— Тем не менее, было бы желательно, чтобы наши переговоры начались раньше. — упрямо высказался Андрей Николаевич.
Кучерук плотнее запахнул на груди халат, в котором он вышел к гостю. Даниил Леонидович сделал паузу. Потом ответил:
— Нужно подумать. Сам понимаешь, ночью заставлять людей лететь к нам, только потому, что пан Козаченко хочет перенести встречу с понедельника, на выходной день… Необходимы аргументы. Причём, весомые аргументы.
— И какие аргументы вы хотите от меня услышать?
— Ну, хотя бы, в каком свете вы видите моё дальнейшее будущее. Личное, и семьи. Я вот внимательно смотрю наше телевидение, и такое о себе слышу, что мороз по коже. Ведь до чего ваши товарищи по борьбе договорились: Кучерук — преступник номер один в Украине. За такими словами, Андрей Николаевич, всегда должно следовать действие. Неужели, вы хотите меня посадить?