Переведи меня через Майдан...

— Ну, что вы, Даниил Леонидович. — Козаченко вымученно улыбнулся. — Ни в коем случае. Просто, эмоции иногда перехлёстывают через край.

— Да ты не оправдывайся, Андрюша, — неожиданно перешёл на «ты» глава государства. — Я всё равно твоим словам не верю. Я знаю их цену, копеечную. А потому, Андрей, предупреждаю: только дело зайдёт дальше слов, берегись. Сам должен понимать, какой материал у меня имеется против тебя. И напрасно ты Администрацию блокировал. Там ничего нет. Пусть твои ребята перестанут втихаря, по ночам лазить по кабинетам. Ничего не найдут. А, вот если, твои недоумки решат, что они сломали «папу», то и в Европе, и в твоей любимой Америке появятся очень интересные фотографии, и ещё более любопытные записи разговоров. — Кучерук ткнул указательным пальцем в грудь гостя. — А также подлинники документов, по которым сидеть тебе лет двадцать. Ты знаешь, о чём я говорю.

Козаченко сглотнул набежавшую слюну. Он давно ждал подобного разговора. И был готов к нему.

— Я понял. И даже добавлю. У вас против Яценко подобного материала нет. А он вам не простит того, что произошло сегодня утром.

— Верно. — согласно кивнул головой президент. — Хотя, договориться можно с кем угодно.

— Но не с ним. — Козаченко упрямо смотрел на президента.

Вот ведь, шельма. — подумал Даниил Леонидович. — И, что самое интересное, прав. В нынешней ситуации нет никакого смысла договариваться с «быком». Он слишком злопамятен, а потому при нём спокойной жизни мне не видать. Яценко действительно действует более осмотрительно, чем все его предшественники. Сказывается жизненный опыт. «Быку» постоянно приходится оглядываться на звучное и ёмкое слово «рецидив». А потому, заметать следы своей финансовой деятельности он может, как никто другой в его команде. И, кто его знает, может «бык» действительно захочет ему, Кучеруку, переломить хребет.

— Я подумаю, Андрей, над твоим предложением. Перезвони. Через час. Если решу его в твою пользу, то утром жду тебя в Верховной Раде. Прикажи, чтобы подъездные пути к ней разблокировали. Будем круглый стол проводить там. Либо в Мариинском дворце. А сейчас ступай, мне нужно подумать.

* * *

21.48, по Киевскому времени

В двадцать один час, сорок восемь минут по киевскому времени, лейтенант Борисов доложил полковнику Новокшёнову о том, что объект, который они проследили от продавца хот догами, до самой квартиры, действительно проживает, вместе с матерью, по адресу: проспект Паладина, 162, квартира 70. Является гражданином Украины. Работает наладчиком на авиазаводе «Антонова», и во вторник, 22-го числа, уехал в командировку в город Харьков, где и находится, по сей день. Никакой посылки в доме подозреваемого группой Борисова обнаружено не было.

* * *

23.28, по Киевскому времени

В двадцать три, двадцать восемь Борисов сообщил Новокшёнову о том, что, через директора «Троицкого» рынка, он вышел на продавца хот — догов, работающего у центрального входа, в десяти метрах от метро. Продавец сообщил, что хорошо помнил ту посылку, но передал он её не мужчине, а девчонке, лет четырнадцати. Естественно, никто за девчонкой наблюдения не устанавливал.

А ещё через час Новокшёнов, до безобразия пьяный, упал на диван, и забылся тяжёлым, хмельным сном.

* * *

Воскресенье, 27 ноября. 02.33, по Киевскому времени

Геннадий Сергеевич не помнил, как добрался домой. Журналист пришёл в себя только после того, как ввалился в прихожую, и упал на пол, сильно ударившись головой о дверной косяк. Именно боль привела его в чувство.

Молчуненко стянул с ног туфли, с трудом присел на пуф, специально стоящий для этих целей в коридоре, и, вытянув ноги, приложил руку к голове. Крови, кажется, не было. Господи, как он надрался. Геннадий Сергеевич провёл по сухим губам языком, и понял, что если сейчас не найдёт в себе силы, не поднимется, и не дойдёт до раковины, то в скором времени умрёт от жажды. Но понять, одно дело, а вот выполнить…

Дойти до раковины не получилось. Получилось доползти. Потом он минут десять держал голову под холодной струёй, надеясь на облегчение.

Сегодня, после сумасшедшего марафона, который Геннадий Сергеевич выдержал, практически не покидая студии, приводя в себя и свой внешний вид в общественном туалете, питаясь чёрт зная чем в буфете, и тем самым основательно посадив желудок, ему, после всего пережитого, вдруг сообщили, что Г. С. Молчуненко, то есть он, уволен из телекомпании «СТВ» по причине непрофессионализма. Вот так. Не больше, не меньше. Сначала бойкот. Потом увольнение. Конечно, можно было поспорить, поднять шум, взять голосом на арапа. Да что толку.