Перевалъ

— Ничего, ничего… Но ведь Петр… Александрович сказал, что снайпер побежала наверх и оттуда выбросилась вниз головой, да еще с гранатой…

— Смешно придумал, — хихикнул сержант, но тотчас сжал губы, заметив укоризненную строгость во взгляде Аракчеева. — Я это к тому, что если кто копать будет — ни в жизни не догадаются чья правда… Тут культуру знать надо. Вам расскажу… Кавказцы никогда не кончали жизнь самоубийством. Гордые, смелые!.. Это наша, русская черта — страх перед пленом, бесчестием, пытками… А они — другие. Есть чему поучиться.

— Чему это у них можно поучиться? — пренебрежительно нахмурив брови, Аракчеев заглянул в глаза замкомвзвода.

— Местный колорит, Ваше благородие, премного интересен-с, — уточнил драгунский унтер-офицер. — Однако, поверьте, ничего хитрого в нем нет… Первым делом необходимо помнить, что всем у них заправляют старейшины. Их слово — закон, неподчинение которому строго карается. По сему, когда приходите в аул, проявляйте к ним уважение.

— У нас, русских, то же самое, — обиженно за нацию, возразил Алексей Андреевич.

— Однако же… У нас, русских… стариков мало кто слушает, — заметил Греков. — А здесь, на Кавказе, слушают… и род свой до пятого колена знают-с… Теперь, Ваше благородие, далее. Гость для них — святой человек, и если Вас пригласили в дом, то хозяин отвечает за Вашу жизнь головой, можете ничего не опасаться.

— Даже, коли русский?! — с неизбежным сомнением в голосе переспросил комвзвода, с удивлением для себя самого подхватив манеру речи драгуна-десантника.

— Независимо — любой, — с учтивым наклоном, словно выступая перед обширной аудиторией, ответил Вадим. — И еще, раз уж речь зашла о гостях. Попадете случаем за мусульманский стол, имейте в виду — пищу у них можно передавать только правой рукой, левая считается нечистой.

— От чего же? — ухмыльнулся Аракчеев, тайком взглянув на свою левую руку и медленно проворачивая ее ладонью то вверх, то вниз.

— Ею сморкаются, моют стыдные части тела и прочее…

— Какая дикость, право, — одернув руку и невольно вытерая ее о штанину, как если бы та действительно была в чем-то выпачкана, буркнул Алексей Андреевич.

— А Вы, Ваше благородие, вижу, о Коране и не слышали?

— Помилуйте, милейший, я христианин! К чему мне знать иные религии?

— Тогда слушайте, товарищ старший лейтенант, — усмехнулся сержант, то ли от искреннего внутреннего удовольствия поучить уму-разуму старшего по званию, то ли заметив необычное обращение. — Слушайте, а то, не ровен час, без головы останетесь по-неведенью. Значит так, свинину они не потребляют. Грязное животное, жрет, что попало. Далее… хлеб ножом не режут.

— Про свинину я знаю, — насупившись, заметил комвзвода. — А про хлеб… Шутишь?

— Никак нет, товарищ старший лейтенант, — отрицательно дернул подбородком Греков. — У них считается, что Аллах за это может урезать пищу. Кстати, скотину едят только обескровленную, то есть, запоротую. Удавленную или убитую ударом не трогают. Кушанья берут пальцами, но никак не двумя. Кости не облизывают и не обгладывают. Вот, вроде бы, по столу и все диковины. Что забыл, потом напомню.

— По столу? А, кроме стола, есть и другие?

— А как же?! — присаживаясь на корточки спиной к крепостной стене и вынимая из-за пазухи драгунского мундира пачку солдатской «Примы», улыбнулся Вадим. — К примеру, нельзя рисовать ни зверей, ни людей. Запрещается появляться перед женщиной с голым брюхом.

Алексей Андреевич опустился на корточки рядом с сержантом и с заинтересованным блеском в глазах, заглянул в лицо Грекова. Последний задумчиво выпустил в прохладу ночного воздуха густые клубы табачного дыма и, мысленно подытожив, что разговор о женщинах не оставляет равнодушным ни одного мужчину, продолжил.

— Что женщина? Для них она — «друг человека»… Должна полностью подчиняться мужу, выполнять все его прихоти, для того и создана.

— Дикость, — не удержался от комментария Аракчеев.

— Кроме того, всегда должна уступать мужчине дорогу, не может обгонять его, не должна открывать рот при постороннем… Ну, вот, в общем и все, — закончил замкомвзвода, бережно закапывая окурок в землю под длинным носком ботфорта. — Правда, не все здесь держатся строгих запретов. Многие отступают, в мелочах. Основное, все же блюдут-с…

Глава V

Город Грозный — так серьезно все, что здесь произошло.

Из сердец, войной разбитых, навсегда ушло тепло,

И заплакала Россия, хороня своих сынов,

Принимая в дар с Кавказа сотни цинковых гробов.

Ранее утро следующего дня принесло к блокпосту группу парламентеров из села, соседствующего в полуторе километра. Как ни кричал на них часовой, как ни грозился дулом пулемета, горцы уходить не собирались. Через несколько минут подошедший к КПП майор Ермолов принял возмущенный гвалт на себя, к нескрываемому удивлению старшего лейтенанта Аракчеева заговорив на языке незванных «гостей».