Перевалъ

— Господи, помоги… Помоги, — шептали иссохшие бледные губы комвзвода. — Помоги выдержать этот бешеный темп… Выберусь — обещаю, брошу курить…

Дважды слева и один раз справа от развалин брошенных хозяевами домов взвизгнули и отрикошетили пули. Щелчки были настолько отчетливо распознаваемые в общем гаме штурма, что Аракчеев мгновенно бросил тело вперед и кубарем укатился за очередную кучу битого кирпича.

— Неужели снайпер?! — мелькнуло в голове яркая вспышка мысли. — Не дамся…

Продвигаясь дальше ползком, старший лейтенант несколько раз осторожно приподнял голову, оглядываясь назад и по обеим сторонам в поисках сослуживцев. На секунду комвзвода стало стыдно. В отличии от него, разлегшегося в укрытии, десантники неслись вперед, на штурм мечети.

— Вроде пронесло — не снайпер, просто «шальняк», — улыбнулся сам себе Аракчеев, прислушиваясь к общему грохоту бесконечной пальбы и не находя в нем визгливых щелчков рикошетивших пуль. — …Господи, помоги!

— Назад! — бешенно заорал майор Ермолов, едва ли не перекрикивая гул артиллерийской кананады наступающих десантников, без перерыва поливающих автоматными очередями ветхое строение мечети.

— То вперед, то назад, — недовольно буркнул Алексей Андреевич, уперевшись руками в битый кирпич и намереваясь подняться на ноги. — Ты уж определись, товарищ майор…

— Замри, не двигайся!.. — снова заорал командир роты и старший лейтенант почему-то отчетливо понял, что слова адресованны именно ему.

Тем не менее отрывая тело от земли на скользящих по камням потных ладонях, Алексей Андреевич попытался встать, но тутже замер снова. Глаза пристально уставились на гранату Ф-1, возникшую сюрпризом из-под сдвинутого кирпича. Чеки с кольцом на месте не было.

— Грамотный, сволочь, ничего не скажешь, — подумал вслух Аракчеев, не сводя глаз с гранаты. — Умно выбрал место засады, рассчитал, что мы заляжем именно тут… А уж место лежания — навязанное… Заминировал гранатами без кольца… В бою ведь поневоле приходится постоянно перемещаться, кувыркаться, падать, прятаться за битым бетоном, кирпичом, щебнем, а тут на тебе — сюрприз!

Следя за плавно, словно в съемке замедленного кино, отлетающим вверх и в сторону предохранительным рычагом, старший лейтенант мысленно начал отсчет отведенных ему последних шести секунд жизни.

— Раз… Два…

Он не пытался вскочить, отбежать, где-нибудь укрыться. Разлет осколков Ф-1 около двухсот метров, ни одна мина не дает такого результата — куда бежать? Алексей Андреевич просто смотрел перед собой невидящими остеклянелыми глазами. А мимо, как в калейдоскопе, стремительно проносились фрагменты его личной, пусть не долгой, но насыщенной впечатлениями жизни: раннее детство, лица любящих родителей и нечаявших в нем души бабушек и дедушек, типовая советская пятиэтажка на перекрестке улиц Белинского и Ошарской, с грохочащими под окнами трамвайными путями, первый класс средней общеобразовательной школы…

— Три… Четыре…

…Первый поцелуй с веселой и бойкой девчонкой, лицо которой солнце щедро одарило яркими огненными веснушками, тенистый парк имени Кулибина, первая драка с чужими мальчишками на набережной Гребного канала за отобранный велосипед, первая сигарета, от которой вскружило голову и защемило дыхание, первая бутылка теплого пива в грязной подворотне, выпускной бал, скрепившиеся в многовековом рукопожании реки Ока и Волга, зеленые холмы Нижнего Новгорода, так красочно видимые с перекинувшегося через Оку автотрассы-моста…

— Пять…

…Военно-медицинский институт пограничных войск Российской Федерации на Казарменном переулке в родном Нижнем Новгороде и последующий переезд по собственному желанию в Рязань, в высшее воздушно-десантное командное училище имени Маргелова…

— Шесть!

Грохочащая волна окатила Аракчеева, засыпая непрекращающимся градом земли и камней. Дрожащий обжигающе-горячий воздух рвал с него форму, ломал грудную клетку, разрывал рот и щеки, выдавливал глаза, но боли не ощущалось. В следующий миг глухая тишина обволокла голову комвзвода густым туманом — это лопнули барабанные перепонки и из ушей по шее за воротник потекли горячие струйки крови. Аракчеев улыбнулся сам себе, наивно, по-детски. Сухие потрескавшиеся губы тихо прошептали:

— Вот и все…

Земля вздрогнула от раздавшегося взрыва и Алексея Андреевича подбрoсило воздушной волной вверх, словно легкое перышко. В какой-то миг старшему лейтенанту даже показалось, что он и есть это самое перышко, беззаботно парящее в небесной синеве над землей. Внизу плыли горы, густо поросшие чернеющим лесом, извивающиеся змейками реки, ласкутные одеяла полей, бледные пятна городов…

* * *

— Ну ни хрена себе у тебя, старлей, нервы в порядке, — неожиданно раздался над самым ухом голос майора Ермолова. — Такому сну можно позавидовать… Вставай, разведка вернулась.

Алексей Андреевич неохотно открыл глаза, сладко зевнул и удивленно оглянулся по сторонам, тайком от командира роты ощупывая себя руками.

— Жив, — пробормотал он с нескрываемой откровенной улыбкой.

— Чего? — переспросил Алексей Петрович. — А, приснилось что-то? Это хорошо… Хорошо, что жив…