Перестройка 2.0

— Соберите все необходимые медицинские принадлежности, других людей привлекать не надо. Никому об этом не сообщать. Скажете, срочный вызов — и всё. Ясно?

— Так точно!

— Тогда — вперед!

* * *

Вчера засиделись допоздна лишь некоторые, самые выносливые и не раненые. Хотя водки было немного на всех, тем не менее, для истощенных и измученных организмов хватило и этого. Часам к 10 вечера вырубились все. К ночи заметно похолодало, но американские спальные мешки были теплые. А с рассветом стали просыпаться, потягиваться, оглядываться, убеждаясь, что это все им не приснилось. Что они на самом деле на свободе, на тихом островке. Кто-то побежал купаться. Кто-то сразу полез к продуктам. Но проснувшийся лейтенант сразу пресек эти попытки. Продуктов мало, а когда прибудет пополнение запаса (если прибудет) — пока не ясно. Этот младший сержант запаса, вроде, парень слова, но распускать людей нельзя, от военной службы их никто еще не освобождал. А здесь как? — Дашь слабину один раз, второй, они и на шею сядут. Поэтому, дисциплина — это главное.

Назначив двоих готовить завтрак, лейтенант Сергей Сабуров решил тоже искупнуться. Но только он это решил, как посреди пляжа появились двое, с чемоданами в руках. На чемоданах красные кресты. "Кажись, обещанные медики прибыли", подумал Сергей.

И точно! Правда, медик среди них был один. А второй — их спаситель. Но на этот раз по форме: в новенькой афганке, с погонами и наградами. Сергей пригляделся, пока те подходили. Ага, понятно: медаль "За боевые заслуги", медаль "За отвагу", какая-то афганская висюлька, памятный знак воина-интернационалиста и золотая нашивка за тяжелое ранение. Все соответствуем записям в военном билете, но все же, вот так, наглядно, вызывает уважение. Сразу видно, что парень не прятался за чужие спины и воевал честно.

Подойдя, Соколов принял подобие стойки смирно (такая расхлябанность тоже характерна для Афгана, машинально отметил про себя Сабуров) и, вскинув руку к кепи, отрапортовал:

— Товарищ лейтенант, младший сержант Соколов, прибыл в соответствие с договоренностью, — а в глазах пляшут веселые чертенята. — Разрешите представить: товарищ подполковник, главный ординатор хирургического корпуса Кабульского госпиталя. Он сейчас окажет помощь нашим раненым.

Лейтенант взглянул в застывшие глаза подполковника и спросил:

— Соколов, а что это с ним?

— Всё нормально, лейтенант, не боись! — перестал играть комедию в начальника и подчиненного Соколов. — Просто он под небольшим ментальным воздействием, чтобы потом ничего не вспомнил. Но на его работе это никак не скажется. Давай, веди к своим раненым.

— Да, Соколов, не прост ты, ох, не прост! — Сабуров покачал головой и повел подполковника под пальмы, где находились раненые.

Там спасителя окружили солдаты и стали о чем-то расспрашивать. Но он отмахнулся от них, и аккуратно сложив одежду, отправился купаться.

Через час доктор закончил. Как мы и думали, тяжелых ранений не было, никто в срочной госпитализации не нуждался. Все нужные перевязки он сделал, где кому надо — зашил, лечение назначил, и доложил о готовности.

После чего Соколов его забрал, и они исчезли с острова.

Рядовой Коля Саминь из Казахстана подошел к своему другу рядовому Александру Зверковичу из Белоруссии и, приобняв, его, тихо сказал:

— Слышь, Зверь, а тебе не кажется, что мы из огня да в полымя попали, а?

На что тот коротко ответил:

— Не бзди.

Он вообще был немногословным.

* * *

С этой разницей во времени, я совсем день с ночью перепутал. Но все же, по моим подсчетам, сейчас там должно быть утро, раз уж здесь вечер. Три дня, данные мной на отдых, прошли и я, сначала переправив сумки с продуктами, телепортировался на остров сам. Предстоял, как мне казалось, трудный разговор. И здесь я как в воду смотрел.

Когда все вновь собрались за столом, вольнонаемный Николай Шевченко недовольно и громко спросил:

— А водка-то где!?

На что я тоже громко ответил ему в рифму. Нет, не про Караганду.

Народ заржал, но в смехе чувствовалась нервозность, да и вообще некое напряжение витало в воздухе. Что ж, это понятно, я и сам нервничал.

— Значит, так, парни, — начал я. — Никто из вас ничем мне не обязан. Я спасал вас не для того, чтобы потом как-то использовать в своих интересах, а просто потому, что мог спасти. Мне лично от вас ничего не нужно, никаких условий я никому из вас предъявлять не будут. Это понятно?

— Пока понятно, — ответил за всех лейтенант.

— Тогда продолжаю. — Вновь взял слово я. — В любой момент каждого из вас я могу отправить туда, куда он хочет. Но прежде я должен сказать о том, что вы должны знать и, возможно, знаете. Но напомнить не помешает.

Я помолчал, собираясь с мыслями: