Перестройка 2.0

Но утром, накануне смерти, подошел ко мне один мужик. Богатый с виду, ухоженный. Угостил в кафешке пивом. И сделал предложение, от которого я не смог отказаться. Так после смерти, настигшей меня той же ночью, я очутился опять в своем молодом теле в ташкентском госпитале, после ранения, в июне 1984-го года. Вот такая, если очень коротко, история.

Я помолчал, а потом, понимая, что надо разрядить обстановку, сказал в тишину, сгустившуюся вокруг:

— Спрашивайте, не стесняйтесь.

— Что произошло дальше? — задал вопрос лейтенант.

— Да, собственно, ничего. Приехал домой, побыл с родителями и рванул в Москву. Там снял квартиру, поступил в МГУ и вот, вспомнив о вас — а информация в будущем все же была о том, что вы совершили, даже фильмы снимались, — решил помочь. На этом всё.

Историю первого, неудачного моего вмешательства в историю, я решил не рассказывать. Ни к чему им об этом знать.

— Разливайте по третьей, — скомандовал Сабуров.

Все встали, взял в руки посуду, и помолчали, думая о своем. Потом так же молча выпили[34] и стали рассаживаться.

После этого я отодвинул рюмку от себя подальше. Сержант Васильев, уже захмелевший, удивленно спросил:

— Ты чего, братишка?

— Да я вообще зарекся пить после смерти, — сказал я, и все вокруг заржали. И это было хорошо, это значит, что ребят отпустило.

— Слушай, — влез с вопросом рядовой Игорь Васьков из Костромской области, — а как там, на том свете?

— Не знаю, — развел руками я, — или я там не был, или не помню. Лег спать в 2020-м, а проснулся в госпитале в 1984-м.

— Так, может, ты там и не умер? — это уже ефрейтор Николай Дудкин из Алтайского края, заинтересовался.

— То, что умер, это точно. Даже знаю, что тело потом сгорело. И что дочка моя останки схоронила. Извини, источник сведений назвать не могу.

Васьков с Дудкиным понимающе кивнули, и настаивать не стали. Все же "гипноз" работал, и доверие к моим словам у всех было высокое.

— А телепортации где научился? — это уже младший лейтенант Кашлаков.

И все притихли, вопрос был интересный и важный. А я не знал, как на этот вопрос ответить, поэтому решил не врать, но и правду не говорить. Ответил так, как понятнее солдатам:

— Извините парни, но этого я рассказать не могу. Я такие подписки давал, что меня живым закопают!

— Ладно, — решил лейтенант, — сегодня отдыхаем, высыпаемся, а думать будем завтра.

И вокруг загудело, засмеялось, заговорило, зазвенело, застучало и зачокалось.

Я наклонился к лейтенанту?

— Что с ранеными?

— Легкие царапины.

— Врач нужен?

— Ну, вообще-то, неплохо, если бы посмотрел специалист. Но, на мой взгляд, само зарастет.

— Ладно, специалиста я завтра обеспечу. А вам на отдых даю три дня, — я решил расставить приоритеты, показав, кто здесь главный. Это было важно, анархия в таких случаях страшнее всего, особенно, когда у всех оружие. — После этого опять соберемся и будем решать, что делать с вами.

Он подумал и согласно кивнул головой. А я отошел за пальму, чтобы никого не смущать и перенесся в свою московскую квартиру. Если на острове время близилось к вечеру, что-то, около 18.00, то в Москве сейчас было утро — 10 часов и, таким образом, ночь у меня была бессонная. Надо срочно компенсировать. И я завалился спать.

Проснувшись поздно вечером, и прикинув, что у них там утро, я быстро перекусил, помылся и отправился добывать врача.

* * *

Александр Михайлович Ботанович[35], подполковник медицинской службы и старший ординатор хирургического отделения 650 военного госпиталя в Кабуле лишь к середине дня смог вздохнуть спокойно. Операции на сегодня закончились, и можно было заняться нудной, но и успокаивающей бумажной работой. Он сидел в своем кабинете, пил индийский чай, привезенный коллегами из Союза, вместе с любимыми конфетами "Коровка" и наслаждался тишиной и покоем. Александр Михайлович любил эти редкие минуты, когда можно отвлечься от бесконечного кровавого конвейера, регулярно поставлявшего ему работу, и побыть одному. И тут как назло в дверь постучали. Виталий Михайлович поморщился, но служба есть служба.

— Войдите.

В кабинет вошел парень в афганке с лычками младшего сержанта на погонах. На груди сверкали награды, среди которых наметанный глаз подполковника сразу выделил медаль "За отвагу".

— Разрешите, товарищ подполковник?

— Уже разрешил, — буркнул Ботов. — Ты кто такой?

— Младший сержант Соколов! — Представился вошедший. — Разрешите обратиться?

— Да давай уже, что у тебя там? — Его взгляд скользнул по нашивке за ранение, и подумалось, что это, наверное, кто-то из его прошлых пациентов.

Соколов сделал несколько шагов вперед и, оказавшись рядом со столом врача, наклонился и внимательно посмотрел в глаза хирурга. И в голове у того завертелась черная воронка, в которую он и стал падать.

Сержант произнес ровным голосом, не отрывая взгляда от застывших глаз старшего ординатора:

— Недалеко находятся 15 бойцов, среди которых есть раненые. Вам необходимо взять с собой всё необходимое и отправиться со мной для оказания медицинской помощи. Это понятно?

— Да.