Перестройка

Ромка работал вместе со всеми. Он и в армии всегда работал вместе с подчинёнными, хотя комбат Бреславский ругал, мол, подрываешь сержантский авторитет. Просто ему так было проще, и по хрену на авторитет. Когда кухня, ванная и гостиная (ещё до двух спален руки не дошли) сияли как у кота яйца, до курантов оставалось меньше пяти минут. Гришка достал единственную бутылку шампанского, и слегка протрезвевшие пацаны дружно протянули чистые фужеры. Новый год встретили по-человечески – шампанским под бой курантов. А потом понеслось, конечно! Гришка открыл кладовку, там оказался ящик водки…

Через час «в живых» оставалось трое: Ромка, Гришка и Бизон. Ромка – потому что позже пришёл, Гришка – потому что испытывал некую смутную ответственность, как хозяин квартиры, а Бизон – потому что весил сто тридцать два кило. По всей квартире словно взрывом разметало тела. В немыслимых позах они валялись в немыслимых местах. В дверь позвонили. Все трое с пьяным любопытством отправились открывать. На пороге стояла довольно симпатичная подвыпившая девушка. Это была Алла – соседка с шестого этажа, еврейка. Типа за солью пришла. Наша троица несказанно воспряла духом! Аллу проводили в гостиную, наперебой принялись предлагать ей водки и пельменей. В общем, ухаживали, как могли. Бизон так вообще вставал на одно колено, поднося гранёный стакан с водкой, будто это кольцо с бриллиантом. Алла жеманничала. Водку лишь пригубила, от пельменей отказалась. Но кавалеров подобная скромность лишь раззадорила. Сами они дружно хлобыстнули «За даму, стоя!» по полстакана, и водка, мгновенно инфильтровавшись в кровь, оказала на них магическое воздействие! В стремлении понравиться неглупой и хитренькой Алле, непонятно зачем явившейся в квартиру к пьяным мужикам, каждый из троих вывалился в свою «параллельную реальность». Гришка сорвал с себя одежду и начал бегать по всей квартире, крича, что он – Гел. В смысле Гела из романа Булгакова «Мастер и Маргарита», только мужского рода, но столь же обнажённый и мистический. Бизон сидел, держа Аллу за руку, и плакал. Сквозь всхлипывания он, давясь словами, пытался поделиться с миром историей своей неразделённой любви к эстрадной исполнительнице Наталье Гулькиной, которая была его соседкой по лестничной клетке: «Я их – Ык! – всех убью! – Ык!» – и сжимал кулак размером с пивную кружку. Кого – их и какое отношение это имеет к любви, было неочевидно, но Алла внимательно слушала, периодически поощрительно поглядывая на Ромку, который принял образ мрачного рыцаря и в позе «демон сидящий» смотрел на мир с выражением лица героя-любовника из немого кино, когда тот собирается застрелиться. Постепенно водка добила кавалеров. Гришка во время очередного выскакивания из ванной с криком «Я – Гел!» неожиданно сполз по стенке и тут же затих на полу, широко разметав крупные ляжки и выставив приличный мужской сервиз в полном комплекте на всеобщее обозрение. Бизон пустил длинную слюну по столу, на который уронил большую голову с мощным загривком; время от времени он сладко причмокивал во сне полными красными губами. Ромка молча боролся с Аллой на кровати в спальне, пытаясь стянуть с неё колготки. Алла, к тому времени накатившая-таки прилично водочки, периодически начинала истерически смеяться и хриплым голосом повторяла одну и ту же фразу: «Рома, ты же женат!» Он лишь сопел и пытался не порвать колготки, добираясь до мокрых трусиков. Если он порвёт колготки, она точно не даст! Почему-то это было очевидно. И тут в тишине раздался треск раздираемых колготок. «Сволочь! Ты порвал мне колготки!» Больше он ничего не помнил…

* * *