— Молчишь? А ты, кяфир, почему, здоровый, сильный, вон какой великан, гог-магог — ручищи, бородища, — почему не сражаешься? Такому в курбашах ходить! Главенствовать в мире войны! Почему не на джихаде? Воюй! Кидай головы в мешок с кровью! Все неверные кяфиры — это мир войны! Да воскреснет аллах среди мучеников священной войны!
И все так же колыхаясь на месте всем туловищем, он надрывался:
— О верующие, не избирайте друзей между неверными! Берегитесь сидеть рядом с неверными! Э! О верующие, не имейте друзьями даже ваших отцов, даже ваших единоутробных братьев, если они заражены неверием!
— А я знаю, что думает почтенный духовник его высочества Священного эмира, — сощурив заговорщически глаза и пряча довольно-таки вымученную улыбку в бороду, осадил муллу Ибадуллу Сахиб Джелял.
«Вот сидишь удобно на шелковом тюфячке, — думал он, — светло горит лампа, горячий чай согревает душу, приятные грезы готовы смежить веки. И вдруг… по знаку этого палача на тебя кинутся здоровенные махрамы, сорвут одежду, начнут бить, пытать, убивать… Может быть, одно мгновение отделяет тебя от порога гибели. Одно неудачное слово и…»
— Господин Ибадулла, — сглотнув комок в горле, выдавил из себя Сахиб Джелял, — вы думаете: почему богатый коммерсант спокойно торгует в Узбекистане и Таджикистане и его не посадили, не расстреляли? А? Или почему его высочество Сеид Алимхан не приказал «успокоить» Сахиба Джеляла, заподозрив, что он большевистский лазутчик? Или почему инглизы не арестовали Сахиба Джеляла в Пешавере и пропустили свободно в Кала-и-Фатту?
— Э! Инглизы? — насторожился мулла Ибадулла. Задал же ему задачу Сахиб Джелял.
— Вы проницательный из проницательнейших. Вы пригласили в гости Сахиба Джеляла побеседовать о священном коране и вообразили, что Сахиб Джелял безбожник. Вы надеялись, что Сахиб Джелял не сдержит себя. Что же получилось? Сахиб Джелял знает коран не хуже, а лучше, чем вы, а? Что же вы вызнали, господин мулла Ибадулла Муфти? А головами в мешке с кровью пугайте детей, господин Ибадулла. Разрешите мне сказать: «Хейле баррака! Благоденствие вам!» — и удалиться.
Намек был слишком откровенный. Сахиб Джелял открыто показал, что хитрости муллы Ибадуллы не стоят и стертой монетки.
— Э… э… Зачем же так? Э… э…
— Вам очень хотелось. Вы строили расчеты. Вы доказали бы эмиру глубину вашей проницательности, вашей бдительности! Вы думали: Сахиб Джелял выслушает приглашение явиться в Кала-и-Фатту. Сахиб Джелял скажет себе: «Ибадулла Муфти страшный! У него на руках кровь! Он заподозрил что-то!» И вы ждали, что Сахиб Джелял вскочит на коня и поскачет на север, спасая свою душу. Все знают, что значит получить приглашение на чай к мулле Ибадулле Муфти. И вы очень удивились и огорчились, когда Сахиб Джелял сам пришел к вам в гости. А ваши аскеры коченеют в устроенной вами для меня засаде на холодном ветру Чарикарского перевала. Одеревеневшие их руки не могут держать ружей. А всадник с длинной бородой и в белой чалме не скачет воровски по дороге и не стремится в расставленные вами, господин мулла Ибадулла, силки, а пьет с вами чай. И вы, господин Ибадулла Муфти, не отнесете в мешке с кровью голову Сахиба Джеляла повелителю: «Вот голова одного предателя безбожника! Вот голова человека с нечестивыми мыслями. Награды!»
— Э… э… Откуда вы знаете? Э… Откуда вы то есть взяли? Кто сказал? — бормотал мулла Ибадулла Муфти.
Он и впрямь подумал, что этот мудрец с красивой бородой умеет читать мысли. Наивный, первобытный мулла верил во всякую мистическую чепуху, а ассирийская борода Сахиба Джеляла нагоняла на него страх. Ибадулла с детства испытывал трепет перед бородами. И сейчас он способен был лишь жалко «экать», не будучи в состоянии собраться с мыслями.
Погладив нежно бороду, точно понимая, что она его выручила, Сахиб Джелял важно добавил:
— А теперь совершенство проницательности спрашивает Сахиба Джеляла словами священного корана, почему он не воюет, почему он не пошел на джихад? И Сахиб Джелял ответит гению хитрости господину мулле Ибадулле Муфти тоже словами корана: «Не надлежит карздору — должнику идти на джихад. А если он погибнет в битве с неверными! Кто же расплатится с кредитором?» Так записано в коране. И надлежит вам, знатоку священной книги, спрятать яд подозрения в шкатулку недоверия. Ибо пророк наш говорил: «Купля-продажа — почетное занятие», даже более почетное, нежели отрубание голов неверных.
— Карздор!? Э-э? Вы должник — карздор эмира? Вы должник инглизов? Вы должник? Чей вы должник наконец?