Перешагни бездну

Тогда Молиар показал кивком головы через открытую дверь на двор. Там на колоде — коновязи — со скучающим видом сидел весь в лохмотьях и космах Человек-пень.

— И вы хотели?

Снова подергал плечами маленький привратник.

— Молиар — я. Хитрец и склочник. Молиар — я. Коварный и пронырливый, слабый, старый, больной. Но я, Молиар, за Монику вот этими руками удушу и Бош-хатын и эмира. Моника!

— И все-таки вы, Молиар, таскаете при себе отраву!

— Я не мог иначе. Если я раньше времени пристукну этого черта, Бош-хатын поймет все. И вместо меня подошлет еще кого-нибудь, кого мы не знаем. Я ждал приезда Моники, чтобы ее предостеречь. Оказывается, она здесь, и она — Белая Змея.

Несколько мгновений Сахиб Джелял разглядывал издали Человека-пня и наконец позвал его в комнату.

— Подойди ближе! Ты исмаилит?

— Ой, откуда вы знаете? — испугался Человек-пень. — Простите. Каюсь. Простите. Не говорите ничего его превосходительству Алимхану. Меня прогонят из Кала-и-Фатту. Ой! У меня жена, дети.

— У тебя на физиономии написано, кто ты. А сейчас седлай свою лошадь. Поедешь в Кала-и-Фатту с письмом.

— Ой, не надо! Не пишите госпоже Бош-хатын, что я… Умоляю! Пожалейте.

Не обращая внимания на вопли Человека-пня, Сахиб Джелял написал:

«Высокочтимая госпожа, салам! Великие мира сего завоевывают добрую славу не коварством и отравой, а смирением и делами великодушия».

Он приложил небольшую личную печатку к письму и сказал «пню»:

— Ты едешь сейчас! Поедешь не останавливаясь, кроме как для того, чтобы накормить коня. Ступай.

— Ой, гнев госпожи!.. Умоляю!

— Живой Бог взирает на тебя. Страшен зрак Живого Бога. А госпожа Бош-хатын… я про тебя ничего не написал. Убирайся!

Заурчав от радости, Человек-пень ползком подобрался к Сахибу Джелялу, поцеловал полу халата, выскочил из комнаты и побежал в конюшню.

— Будет нем. Не надо язык отрезать, — усмехнулся Сахиб Джелял.

— И откуда вы узнали, что Человек-пень поклоняется Живому Богу? — удивился Молиар.

— Глаза у вас, Ишикоч, хитрющей совы, а ничего не видят. Я всё приглядывался к нему. Ни одной молитвы мусульманской он не прочитал с тех пор, как приехал сюда, ни одного намаза не исполнил. А теперь нам надо увидеть Монику.

Что ж, Молиару оставалось поблагодарить Сахиба Джеляла за то, что он избавил его от назойливого стража. Сделав это со всей восточной вежливостью и отвесив десятки нижайших поклонов, Молиар поспешил на гору Рыба к Белой Змее.

ЦАРЬ

И князю надлежит приспосабливаться к судьбе, если он хочет радоваться и смеяться.

Рабгузи

Свидетель истины и мерзкий интриган, сочетание пороков придворной жизни с навыками нищенства.

Джаффар ибн Салман

Ночью Гулам Шо пробрался в комнату к Сахибу Джелялу.

— Что делать? Что получается? Народ разбежался. Одного дня не проработал. Дьявол затянул мне шею петлей. Смотри и читай.

Он извлек бумагу из принесенной с собой растрескавшейся, облепленной паутиной шкатулки с выгравированными львом и единорогом на крышке. Это оказался договор, вернее, копия, но за подписями и печатями: