Перерыв на жизнь

показывает своего ошеломления. Не знает, чему больше поражаться: наглости Гергердта, тому, как он так быстро

организовал для Наташки нового ухажера, или глупости самой Наташки, что готова та нырнуть в омут с головой, даже о

глубине не побеспокоившись.

— А что? — удивляется Кузя предостережениям подруги. — Чего мне бояться? Я не думаю, что твой Артём мне какого-то

сумасшедшего придурка подсунет или маньяка. Хуже, чем у меня был, уже точно не будет.

Сумасшедший придурок этот Пашка или маньяк надо спросить у Артёма. Что Дружинина и делает.

Вернувшись на кухню, она интересуется, что за тип этот Пашка.

— Нормальный он, Кузьку твою не обидит. Он к женщинам трепетно относится, — на этих словах Гера усмехается. — Два

раза женился, два раза развелся, не складывается у него, все идеал ищет.

— А Наташка моя прям идеал?

— Может и не идеал, но прошаренная, чтобы суметь его крепко за яйца взять. А ему только это и надо.

— Ясно, — Рада неопределенно пожимает плечами и долго смотрит на Артёма странно задумчивым взглядом, будто

вспоминает что-то далекое. Потом ресницы ее вздрагивают, и она, опустив взгляд, медленно достает из пачки сигарету.

Аккуратно зажимает ее в своей привычной манере. — Сейчас Наташку пойду провожать и в аптеку зайду.

— Зачем?

— За тестом на беременность. — Не спешит прикуривать, тщательно разжевывая передними зубами терпкую виноградную

косточку. — Завтра утром сделаю. А то у меня задержка, — нахмуривается слегка, подсчитывая дни, — дней восемь...

наверное.

— И ты так спокойно об этом говоришь?

— А что мне делать? В истерике биться? У меня месяц через месяц задержка. У некоторых цикл не регулярный, а у меня его

вообще нет. Примерно только подсчитываю. Давно уже все как попало. Я уже привыкла тесты покупать.

— Говоришь, что детей не хочешь, но не предохраняешься. И тесты покупаешь. А если тест будет положительный? Что

тогда?

— Как что? Тогда ты станешь папой. Договорились же, что аборт не будем делать.

— Курить бросай! — резко говорит Гера, выдергивает у нее сигарету из руки и выбрасывает.

Рада качает головой. Взамен выброшенной сигареты невозмутимо достает другую.

— Не надо так делать. Никогда. — Отводит руку в сторону, поймав взбешенный взгляд Гергердта. Оборачивается на звук

захлопнувшей двери гостевой ванной. — Завтра поговорим. Вдруг завтра будет повод для разговора. — Теперь она

прикуривает, коротко затягиваясь. С написанным на лице наслаждением втягивает в себя вишневый дым. — Пусть твой

Павло женится на Кузьке, я ее научу печь самые крутые запеканки, будет ему идеал.

Артём сдерживает раздражение. Умело скрывает его при приближении Наташки.

— Слышь, Наталка, и чтобы с другими мужиками не трахалась. А то наругаю. С хорошим человеком тебя знакомлю, попробуй

только меня опозорить.

Глава 16

Никого драть нельзя! Запомни это раз навсегда.

На человека и на животное можно действовать

только внушением.

«Собачье сердце»

Как тихо он спит. Просто удивительно. Насколько активен, импульсивен Артём днем, настолько же он тих и бездвижен во

время сна. Кажется, целую ночь может провести в одной позе. Рада завидует белой завистью, у нее так не получается, у нее

с этим большие проблемы. Она спит чутко и беспокойно. Сегодня проснулась, когда за окном еще не было ни намека на

рассвет.

Гергердт, погруженный в глубокий сон, крепко обнимает ее сзади. Она бессчетное количество времени лежит, не шевелясь, и

слушает его тяжелое дыхание. Он прижимается губами к ее волосам и дышит прямо ей в затылок. Почему-то нравится

слушать, как он дышит. Очень нравится чувствовать спиной, как поднимается его грудь, и их тела невольно приникают друг к

другу еще теснее.

Так странно… Думала, что ни с одним мужчиной в постели ей не будет удобно. С Гергердтом удобно спать, причем во всех

смыслах этого слова. Даже с женихом, с мужчиной, за которого собиралась замуж, от которого забеременела, не было у нее

такого спокойствия. Как ночь — так сплошное мученье. Никаких сладких объятий. Ворочалась все время, маялась, заснуть

не могла. То душно от него, то жарко, то руки-ноги затекали. Думала: с непривычки. Но сколько встречались, столько и

мучилась. Они и не жили вместе, полноценно Рада к нему так и не переехала. Решила, что до окончания университета ей

удобнее будет жить у себя. А летом свадьба.

Теперь, когда думала об этом, смешно становилось: это что ж за любовь такая, раз собственный комфорт оказывался

дороже. Была ли вообще у них любовь? Была. Наверное. Счастливы же они были. Кажется. Сейчас и неизвестно, что из того,

что было, — «было», а что — «кажется».

Давно уже не вспоминала о своем женихе. Столько лет не пускала в сознание мысль о его предательстве, исходя из позиции:

ушел и ушел. Не винила, не сожалела. Это был его выбор, и он на него имел право. Наверное. А ей было не до поиска правых

и виноватых.

Вспомнилось, как отчаянно хотела остаться одна, но еще больше хотела, чтобы кто-то вытащил ее из того ада, в который