Переписчики истории. Мифы о Катыни

А после этого думай и гадай — к трем годам его приговорило Особое совещание или к расстрелу. Архивы «почистили», и в начале лета 1989 года туда запустили «историков». Те немедленно нашли документы, свидетельствующие об отправке дел на рассмотрение Особым совещанием, и по страницам польской и советской прессы понеслось победное: «Хайль Геббельс!».

Нашли и полный текст Положения об Особом совещании при НКВД, прочли и загрустили. В нем ничего не нашли про расстрел. Этому судебному органу в 1940 году не разрешалось приговаривать людей к расстрелу. Эту обязанность Государственный комитет обороны возложил на Особое совещание при НКВД только с началом войны — с ноября 1941 года.

Кстати, свою историю в России Особое совещание ведет с XIX столетия. Оно также было при МВД Российской империи. Этим судом, как правило, судили революционеров.

Итак, после того, как перекрасившиеся в либералов партийные чиновники из КПСС при помощи тенденциозного отбора из архивов СССР сумели доказать, что поляков убили не немцы, а русские, в спешке заработала машина изготовления фальшивок. По их утверждению, уликовый материал появился «из архива КПСС» в сверхсекретном «пакете № 1», передаваемом от генсека к генсеку.

Но поскольку последний генсек- Горбачев — был не только жив, но и выброшен на помойку, то он со своей помойки не всегда спешил подтверждать версии своих удачливых конкурентов.

Защитник на процессе по «делу КПСС», один из первых незаинтересованных, объективных людей, кто увидел эти фальшивки, доктор юридических наук Ф.М. Рудинский пишет:

«…Заявление, что секретный пакет переходил от генсека к генсеку, точно не подтверждено. На этих документах имеются только подписи Сталина и Андропова (причем их не подвергали экспертизе).

Самое главное: документов, удостоверяющих доты получения их Горбачевым и передачи Ельцину, нет. Есть только интервью руководителя аппарата Президента СССР В. Болдина, который подтвердил, что Горбачев знал о них. Если следовать версии наших оппонентов, то Горбачев знал об этих документах с 1985 года, а заявлял в печати, что о них ему стало известно только в 1991 году.

Следовало также выяснить, почему Президент Ельцин скрывал их с декабря 1991 года до октября 1992 года».

Горбачев же все это время молчал, словно набравши в рот воды. Заставить его говорить ельцинцы не могли.

И вот тогда четверка приближенных к Ельцину подельников (Ю. Петров, Р. Пихоя, Д. Волкогонов и А. Коротков), якобы просматривая архив президента, вскрыли «Особый пакет № 1» и доложили Борису Николаевичу о серьезных документах, содержащихся в нем. «Общенародно избранный» президент тут же распорядился, чтобы Рудольф Пихоя срочно вылетел в Варшаву и передал их Леху Валенсе, который очень ждал «настоящих архивных документов».

Копии этих документов они якобы направили в Конституционный суд (КС), Генеральную прокуратуру (ГП) и сообщили о них общественности.

По данным Рудинского, к ходатайству в КС, подписанному С. Шахраем и А. Макаровым, было приложено 22 копии документов на 60 страницах. Подлинников не увидел ни Конституционный Суд ни Генеральная Прокуратура.

Но появилась еще одна загвоздка.

Среди этих документов была копия записки-письма Шелепина от 3 марта 1959 года. Так вот, когда бывшего главу КГБ следователи начали склонять подтвердить подлинность этого документа, он вдруг вздыбился и потребовал показать подлинник его письма. Директор Архива Президента РФ Коротков нагло отказал бывшему первому чекисту. У Шелепина было явное подозрение, что перед ним демонстрируют явную фальшивку.

Назовем эти документы (с пояснением Рудинского). Вот, что он пишет в своей книге по катынскому делу: