Перемена мест

Золотову снился деструктивный сон. Красавица Жанна била его по носу. За обнаруженную связь с Настей. На Жанне было какое-то нелепое и неприятное одеяние с ярким гавайским рисунком, обнажавшее силиконовую грудь с огромной татуировкой: «Из мелкой посуды не употребляю». Жанна била его и верещала. Голос ее уносился куда-то ввысь и там дребезжал, не переставая. Золотов раньше и внимания не обращал – какой у нее омерзительный голос. Он пытался объяснить ей, что с Настей гуляет не он, а Плетнев Антон Романович, но Жанна не верила.

Он перевернулся в кровати, Жанна исчезла, нос болел, а звук не умолкал. Должно быть, телефон – будит на работу. Золотов сквозь сон пытался сообразить: кто мог сменить рингтон его будильника на такой кошмар и обязательно ли появляться на рабочем месте в администрации с самого утра. По мере того, как ужасный звук заползал внутрь головы и наводил там порядок, Вячеславу Андреевичу пришлось вспомнить, что при самом большом желании на рабочее место он сегодня не попадет. И завтра не попадет. Если, конечно, иметь в виду именно Золотова, а не Антона Романовича Плетнева.

Сообразив, что он временно носит другую фамилию, и ему звонят в дверь, Золотов в трусах и майке, не обувшись, пошлепал открывать.

С той стороны двери ждал неприятный сюрприз похлеще Жанны: прямо на него были нацелены два ружейных ствола. Быстро же они меня нашли, подумал он, уверенный, что афера раскрылась и за ним явилась расплата в лице двух киллеров одновременно. Несчастный машинально закрыл лицо руками, словно те были из пуленепробиваемого материала.

Выстрела не последовало. Вячеслав Андреевич осторожно убрал руки от лица и поморгал. На пороге, наставив на него охотничье ружье, стоял вчерашний подручный Ланцова в камуфляжной форме. Рядом с ним с сумкой в руке и тоже в камуфляже, улыбаясь, торчал водитель. Сегодня они пришли без цветов.

– Антон Романыч! А вот и мы! – растянул рот до ушей тот, что с ружьем.

– Не направляй на людей! Сколько раз говорить, – водитель заметил испуг Золотова и своевременно отвел в сторону стволы.

– Да оно не заряжено. А мы за вами!

– Зачем?

– Так на охоту! Зверь ждет!

Охота не входила в круг интересов Золотова. На нее не хотелось и в дневное время, а в такую рань – тем более. Лег под утро, только-только заснул, а тут эти два шута гороховых.

Но, как не печально, а Антон Романович, кажется, охоту уважает. И он, Золотов, значит, тоже обязан.

Он забрал у водителя сумку с подготовленной для него спецодеждой и побрел одеваться. Камуфляжная форма и сапоги оказались почти по размеру.

Во дворе коттеджа ждал под парами джип с крытым брезентом прицепом. Странный такой полотняный шалашик на колесах. Неискушенный Золотов решил, что из этого сооружения и нужно будет охотиться.

Вместо завтрака он покорно выпил в машине протянутый Лешим стакан, до половины наполненный коньяком. Передернулся. Кишка, наблюдавший за гостем в зеркало заднего вида, мысленно возмутился. Коньяк взяли самый хороший, настоящий, не паленый, а этот гусь лапчатый рожу кривит, дергается, как свинья на бойне. Коньяк моментально ударил в голову – Золотов свернулся калачиком на заднем сиденье, подпихнул под голову сувенирную подушечку и тут же заснул.

Через час компания добралась до кордона. Егерь Коля, мужчина лет пятидесяти с глубоким взглядом философа, и его жизненная спутница Маша – невзрачная особа в резиновых сапогах и ватнике, застыли у крыльца в нелепых позах, полусогнутыми в поясе, словно крепостные, встречающие барина. Золотов ничуть бы не удивился, если б они вынесли на рушнике каравай с солью.

Пока гостя приветствовали-знакомились, Леший, покачиваясь, подошел к прицепу, открыл полог тента. Внутри на раскладных табуреточках сидели две девчонки-девчоночки. Голову одной венчали игрушечные ушки белочки, голову другой – зайчика. Одеты они были…

Сложно сказать, как они были одеты. Проще – как раздеты. Гардероб «белочки» составлял корсет с меховой опушкой и рыжие замшевые шортики. А на «зайке» присутствовали кружевной бюстгальтер, кружевные белые чулки и шортики, украшенные сзади пикантным хвостиком.

Словом, артистки театра юного зрителя.

– Ну что, зоопарк, не укачало? – негромко хохотнул Леший. – Держите морковку! Только не укушайтесь.

Вытащил из-за спины бутылку водки, протянул девицам.

– А долго ждать? – поинтересовалась Зайка. – Не могу сидеть, хвост мешает, впивается.

– Не знаю, сколько надо столько, и будете ждать, но, пока не позову, чтобы не высовывались. Вы – сюрприз. Думаю, можете до вечера быть свободны, а в бане понадобитесь.

– И что? До вечера сидеть здесь на табуретке? – возмутилась Белочка. – Задницу отсидишь и комары зажрут.

– А ты водяры хряпни. Комары бухих не любят.

Егерь Коля деловито обрисовывал распорядок дня:

– Сейчас за гриву, к болоту лосей посмотрим, там точно есть. Поревем немного. Можно взять маленького.

– А зачем реветь? – задал уточняющий вопрос Вячеслав Андреевич. Тут настала очередь Коли удивляться:

– А как ты лося, интересно, приманить собираешься? Песнями?

Золотов постучал ладонью по лбу, дескать, забыл. Конечно, не песнями. Плясками.