Читаем Перелом. От Брежнева к Горбачеву полностью

Потерпев поражение на Политбюро, Шеварднадзе не сдался. Он обратился к Горбачеву и устроил истерику. Это была, пожалуй, его первая истерика, которых будет немало потом, когда Шеварднадзе добивался своего, угрожая скандальной отставкой.

Вот и сейчас на высоких тонах он говорил, что ему нужно вылетать в Нью— Йорк, где предстоят сложные переговоры с Шульцем по организации его, Горбачева, встречи с Рейганом, а ехать не с чем. Раздутое до неимоверных размеров в общем— то тривиальное дело Захаров — Данилофф грозит опрокинуть саммит, который и так дается с трудом. Все ростки улучшения отношений между Востоком и Западом, взошедшие за этот год, могут быть в одночасье растоптаны. Стокгольмская конференция, в которую вложено столько сил, через несколько дней закончится провалом.

Шеварднадзе резко заявил — так работать он не может. Нужно искать цивилизованные решения, а не стоять, упершись лбами, кто кого пересилит. Конечно, в деле Захаров — Данилофф, коль оно произошло, нужен размен. Но он уже невозможен без потери престижа. Значит, нужен размен, который бы не выглядел, как размен — скажем, сначала отпустить одного из них, а потом другого, а потом еще с десяток диссидентов.

Или с тем же самолетом в Стокгольме, — страстно говорил Шеварднадзе, — ну, абсурдная ситуация: опять как бараны, кто кого пересилит. Понятно, что нейтральный самолет нам не подходит — на нем тоже может быть установлена шпионская аппаратура. Но почему не решить вопрос культурно, как предлагают французы: дать выбор инспектируемому государству: — кто хочет, пусть пользуется самолетом нейтрального государства, а кто не хочет — пусть предоставляет собственный самолет.

Горбачева он тогда убедил — это было нетрудно. Тот и сам видел нелепость возникшей ситуации — в общем — то из— за ерунды вся его политика идет насмарку. Как только вернулся из отпуска, срочно собрал в «Ореховой комнате» в Кремле членов Политбюро, и там Горбачев их доломал — тогда он еще был в силе. Шеварднадзе улетел в США с указанием отрегулировать скандальное дело Захаров –Данилофф. А нам в Стокгольм пошли указания о компромиссе по самолету для инспекции. Они были утверждены Политбюро 18 сентября.

<p><strong>МОЖНО ЛИ ОСТАНОВИТЬ ВРЕМЯ</strong></p>

С этими новыми указаниями нужно было мчаться на Конференцию. В 10 утра начиналась встреча пяти послов из «группы быстрого реагирования», а через полчаса — последнее пленарное заседание. Важно было срочно разработать такой сценарий его проведения, который не позволил бы Конференции окончиться провалом из — за нехватки времени. Директивы, имевшиеся у нас на руках, почти на сто процентов гарантировали возможность достижения договоренности. В этом у меня уже сомнений не было. Но карт своих раньше времени раскрывать было нельзя — иначе проторгуешься. Поэтому фактор времени становился главной проблемой.

Мои коллеги — послы ждали с настороженным нетерпением. Все — таки хорошо, когда поджимает время — взаимных обвинений уже не было. Всех объединял один вопрос: что будем делать?

Очень скоро выработали такой сценарий: заседание открывается, речи не произносятся, а объявляется перерыв до 12 часов ночи. Все это время заседают рабочие группы, которые должны максимально продвинуться в согласовании порученных им разделов соглашения. «Пятерка» занимается главными расхождениями — проблемой инспекции, рассматривая в комплексе закрытые районы и использование самолета. Принятые ею принципиальные договоренности передаются для отработки группе Фримен (зам. главы делегации Англии) — Розанов (член советской делегации).

 В таком ритме Конференция напряженно работала весь день. «Пятерка» заседала беспрестанно, прерываясь только для того, чтобы время от времени проинформировать о результатах свои группы государств, НАТО и ОВД, а также нейтралов. Примерно к 8 часам вечера нам удалось найти принципиальное решение проблемы инспекции. Как ни странно, легче всего оказалось договориться об использовании самолета. Оно было до удивления простым: «летательные аппараты для инспекции будут выбираться по взаимному согласованию между инспектирующим и принимающим государствами». После этого мы долго с изумлением смотрели друг на друга: ради чего мы столько времени ломали копья?

Куда сложнее оказалось договориться по закрытым районам. Несмотря на то, что подход у нас был один и тот же, сказывалась разница в структурах вооруженных сил. В конце концов разработали такую схему — матрешку.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии