Потерпев поражение на Политбюро, Шеварднадзе не сдался. Он обратился к Горбачеву и устроил истерику. Это была, пожалуй, его первая истерика, которых будет немало потом, когда Шеварднадзе добивался своего, угрожая скандальной отставкой.
Вот и сейчас на высоких тонах он говорил, что ему нужно вылетать в Нью— Йорк, где предстоят сложные переговоры с Шульцем по организации его, Горбачева, встречи с Рейганом, а ехать не с чем. Раздутое до неимоверных размеров в общем— то тривиальное дело Захаров — Данилофф грозит опрокинуть саммит, который и так дается с трудом. Все ростки улучшения отношений между Востоком и Западом, взошедшие за этот год, могут быть в одночасье растоптаны. Стокгольмская конференция, в которую вложено столько сил, через несколько дней закончится провалом.
Шеварднадзе резко заявил — так работать он не может. Нужно искать цивилизованные решения, а не стоять, упершись лбами, кто кого пересилит. Конечно, в деле Захаров — Данилофф, коль оно произошло, нужен размен. Но он уже невозможен без потери престижа. Значит, нужен размен, который бы не выглядел, как размен — скажем, сначала отпустить одного из них, а потом другого, а потом еще с десяток диссидентов.
—
Горбачева он тогда убедил — это было нетрудно. Тот и сам видел нелепость возникшей ситуации — в общем — то из— за ерунды вся его политика идет насмарку. Как только вернулся из отпуска, срочно собрал в «Ореховой комнате» в Кремле членов Политбюро, и там Горбачев их доломал — тогда он еще был в силе. Шеварднадзе улетел в США с указанием отрегулировать скандальное дело Захаров –Данилофф. А нам в Стокгольм пошли указания о компромиссе по самолету для инспекции. Они были утверждены Политбюро 18 сентября.
МОЖНО ЛИ ОСТАНОВИТЬ ВРЕМЯ
С этими новыми указаниями нужно было мчаться на Конференцию. В 10 утра начиналась встреча пяти послов из «группы быстрого реагирования», а через полчаса — последнее пленарное заседание. Важно было срочно разработать такой сценарий его проведения, который не позволил бы Конференции окончиться провалом из — за нехватки времени. Директивы, имевшиеся у нас на руках, почти на сто процентов гарантировали возможность достижения договоренности. В этом у меня уже сомнений не было. Но карт своих раньше времени раскрывать было нельзя — иначе проторгуешься. Поэтому фактор времени становился главной проблемой.
Мои коллеги — послы ждали с настороженным нетерпением. Все — таки хорошо, когда поджимает время — взаимных обвинений уже не было. Всех объединял один вопрос: что будем делать?
Очень скоро выработали такой сценарий: заседание открывается, речи не произносятся, а объявляется перерыв до 12 часов ночи. Все это время заседают рабочие группы, которые должны максимально продвинуться в согласовании порученных им разделов соглашения. «Пятерка» занимается главными расхождениями — проблемой инспекции, рассматривая в комплексе закрытые районы и использование самолета. Принятые ею принципиальные договоренности передаются для отработки группе Фримен (зам. главы делегации Англии) — Розанов (член советской делегации).
В таком ритме Конференция напряженно работала весь день. «Пятерка» заседала беспрестанно, прерываясь только для того, чтобы время от времени проинформировать о результатах свои группы государств, НАТО и ОВД, а также нейтралов. Примерно к 8 часам вечера нам удалось найти принципиальное решение проблемы инспекции. Как ни странно, легче всего оказалось договориться об использовании самолета. Оно было до удивления простым: «летательные аппараты для инспекции будут выбираться по взаимному согласованию между инспектирующим и принимающим государствами». После этого мы долго с изумлением смотрели друг на друга: ради чего мы столько времени ломали копья?
Куда сложнее оказалось договориться по закрытым районам. Несмотря на то, что подход у нас был один и тот же, сказывалась разница в структурах вооруженных сил. В конце концов разработали такую схему — матрешку.